На лице Алисы проступила холодная мрачность.
– Я уже ничего ему не рассказываю. – Она строго посмотрела на меня. – Если вопросов больше нет, оставлю вас наедине с завещанием.
Алиса так ни разу и не спросила, для чего я вообще все это затеяла. Я дождалась, пока за мной не захлопнется дверь, и только потом села за стол. Достала из кармана пленку.
– Где есть воля, там есть и путь, – прошептала я, накладывая красный квадратик на первую страницу.
Я заскользила ацетатом по листу, и слова под ним начали исчезать. Красные чернила. Красная пленка. Все получилось в точности как предупреждали братья. Если все завещание написано красным, то под пленкой все слова до единого исчезнут, и ничего больше. Но если под красными чернилами прячутся другие, то все, что ими написано, останется зримым.
Я просмотрела распоряжения Тобиаса Хоторна в отношении Лафлинов, Орена, его тещи. Ничего. Добралась до пункта, где речь шла о Заре и Скай, провела по строкам пленкой, и они исчезли. Спустилась к следующему предложению.
«Моим внукам, Нэшу Уэстбруку Хоторну, Грэйсону Давенпорту Хоторну, Джеймсону Винчестеру Хоторну и Александру Блэквуду Хоторну…»
Я скользнула квадратом по странице – и слова снова пропали, но не все. Осталось четыре.
Уэстбрук.
Давенпорт.
Винчестер.
Блэквуд.
Впервые за все время я обратила внимание на то, что все четверо сыновей Скай носят ее фамилию, фамилию своего деда. Хоторны. А вот средние имена у них похожи на фамилии. Но чьи? Их отцов? Пока раздумывала над этим, я успела просмотреть остальную часть документа. В глубине души я допускала, что когда доберусь до своего имени, что-нибудь произойдет, но оно тоже исчезло, как и весь остальной текст – все, кроме средних имен внуков Хоторна.
– Уэстбрук. Давенпорт. Винчестер. Блэквуд, – повторила я вслух, чтобы лучше запомнить.
А потом написала Джеймсону, гадая, перешлет ли он эти новости Грэйсону.
Глава 37
– Куда бежим, детка? Где пожар?
Я уже вернулась в Дом Хоторнов и спешила на встречу с Джеймсоном, когда путь мне преградил еще один из братьев – Нэш.
– Эйвери только что ознакомилась с особой версией завещания, – сообщила Алиса, идущая следом. Не рассказывает она ничего своему бывшему, как же.
– Особой версией завещания? – переспросил он и посмотрел на меня. – Справедливо ли предположить, что это все как-то связано с той несусветной чушью, которую старик написал мне в письме?
– В письме… – повторила я, судорожно обдумывая услышанное. В принципе, ничего удивительного в этом не было. Как-никак, Грэйсону и Джеймсону Тобиас Хоторн оставил одинаковые подсказки. Выходит, и Нэшу тоже – а возможно, и Ксандру.
– Но не волнуйся, – протянул нараспев Нэш. – Я пас. Я ведь уже говорил, что деньги мне не нужны.
– На кону вовсе не деньги, – твердо сказала Алиса. – Завещание…
– …неизменно, – закончил за нее Нэш. – Кажется, я уже пару раз это слышал.
Алиса сощурилась.
– Слушатель из тебя всегда был неважный.
– Слушать и соглашаться – разные вещи, Ли-Ли, – парировал он. Это милое прозвище вкупе с дружелюбной улыбкой и не менее ласковым тоном мгновенно наполнили комнату напряжением.
– Мне пора, – сообщила Алиса и с молниеносной скоростью повернулась ко мне. – Если вам что-нибудь понадобится…
– …звоните, – закончила я за нее, гадая, насколько заметно было, как поползли вверх от изумления мои брови, когда я услышала их разговор.
Алиса захлопнула за собой дверь с оглушительным треском.
– Может, расскажешь, куда это ты так спешишь? – переспросил Нэш, когда мы остались наедине.
– Джеймсон попросил встретиться с ним в солярии.
Нэш выразительно вскинул бровь.
– А ты вообще в курсе, где этот самый солярий находится?
Только тут я поняла, что нет.
– Честно говоря, я даже не знаю, что это такое – солярий.
– Солярии переоценены, – заверил меня Нэш, пожав плечами, и скользнул по мне оценивающим взглядом. – Солнышко, скажи, а как люди обычно справляют дни рождения?
Вопрос был неожиданным. В нем явно таился подвох, но я все равно решила ответить:
– Ну не знаю… едят торт?
– У нас было так: каждый год в дни рождения старик звал нас к себе в кабинет, – поведал Нэш, глядя куда-то вдаль. – И каждый раз произносил одни и те же слова: Вкладывай. Развивай. Создавай. Выдавал нам по десять тысяч долларов, чтобы мы могли во что-нибудь их вложить. Можешь себе представить восьмилетнего мальчишку, который изучает курс акций и выбирает, какие бы прикупить? – Нэш хохотнул. – Потом нам надо было выбрать талант или интерес, который мы будем «развивать» в течение года – иностранный язык, какое-нибудь хобби, вид искусства или спорта. Денег не жалели ни на что. Если ты выбирал игру на фортепиано, то на следующий же день в доме появлялся рояль, тут же начинались частные уроки, а уже через полгода ты попадал в закулисье Карнеги-холла, где получал наставления от величайших мэтров.
– Это восхитительно! – воскликнула я, припоминая награды, увиденные в кабинете Тобиаса Хоторна.
Но вот во взгляде Нэша не читалось и капли восхищения.
– А еще каждый год старик устраивал нам проверки, – продолжил он ожесточившимся голосом. – Давал задания, которые надо было выполнить к следующему дню рождения. Например, что-нибудь изобрести, найти решение какой-то серьезной проблемы, создать шедевр музейного уровня. Что-нибудь в этом духе.
Мне вспомнились книги комиксов, висевшие в рамках на стене в кабинете.
– Звучит не так уж и страшно.
– В самом деле, – задумчиво проговорил Нэш. – Ладно, пойдем. – Он кивнул на соседний коридор. – Покажу тебе дорогу в солярий.
Он зашагал вперед, и мне пришлось догонять его чуть ли не бегом.
– Тебе Джеймсон рассказывал о том, как старик каждую неделю заставлял нас разгадывать загадки? – спросил он по пути.
– Ага, – подтвердила я. – Было такое.
– Временами в начале этой игры старик выкладывал перед нами несколько предметов, – продолжал Нэш. – Рыболовный крючок, ценник, стеклянную балерину, нож, – припомнил он и тряхнул головой. – Для того чтобы найти правильный ответ, надо было использовать их все, иначе пеняй на себя. – Он улыбнулся, но взгляд так и остался серьезным. – У меня как у самого старшего было преимущество. А Джейми с Грэем сперва объединялись против меня, а под конец начинали соперничать уже друг с другом.
– Зачем ты мне все это рассказываешь? – спросила я. Нэш стал постепенно сбавлять шаг, казалось, еще немного – и он вовсе остановится. – Для чего мне это знать? – уточнила я, имея в виду и дни рождения, и подарки, и ожидания.
