– Кто говорит? – спросила Тоня.
– Я.
– Вы где? – осведомилась Мартынова.
– Тут.
Я включилась в беседу.
– Вас не видно.
– Неужели? – удивился тенор. – А-а-а! Я за шторой.
Занавеска на окне раздвинулась. Перед моим взором предстал Никита Сергеевич, лжеврач со «Скорой», он держал батарею.
Я закрыла глаза. Надеюсь, этот тип просто привиделся. На самом деле его здесь нет. Хватит с меня Антонины.
– Я офигеваю, – заржал Гарик. – Ты что здесь делаешь?
– Кит чинит радиатор, – сообщила из кухни Нина, – он шумит так, что мигрень в голову вгрызлась.
– Да, громко парень разговаривает, – согласился Гарик.
– Ты не понял! Я имею в виду воздух, который гудит внутри батареи, – уточнила Нина.
– Всем привет, – сказал Феликс. – Что у нас на ужин? О-о-о! Заливное!
– И кролик! – объявила Марина, внося в столовую блюдо. – На десерт антоновка в тесте!
– Дайте ножик, дайте вилку, – пропел Гарик.
– Вы уже едите? – возмутился Дегтярев, материализуясь в столовой. – Не могли нас подождать?
Кузя молча сел, положил ноутбук на стол, открыл его и впился глазами в экран.
– Разрешите мне расположиться на краешке стола и посмотреть, как семья ужинает? – всхлипнула Тоня. – Хоть у чужого очага погреюсь.
– Устраивайся в центре, перестань изображать пипкана! – велела Марина.
– Нет, нет, мое место последнее, – канючила Тоня.
– Лады, – согласился Сеня, – вот вам стул, поставьте его у комода, там вы точно будете в наименее почетной позиции.
– Никита, идите ужинать, – велела жена полковника.
– Очень хочу поесть, но не могу, – прокряхтел сантехник.
– К нашему берегу приплыл еще один пипкан, – сказала Марина.
– Не знаю, кто это такой, но я не он! – возразил Леонов.
– Неприятно, когда тебя пингвином обзывают, – шмыгнула носом Тоня, – но когда тебя, сироту, некому защитить, тогда нужно терпеть!
– Не пингвин! Пипкан! – уточнила наша повариха. – Это особый род человека. Он всегда говорит: «Я ничего не значу, мое мнение гроша ломаного не стоит, я не достоин находиться среди вас, умных, успешных. Я маленький человек…» И ноет, и стонет, и зудит, и бубнит. На самом деле пипкан себя таким не считает. Наоборот, он уверен, что самый умный, хитрый, а остальные тупицы.
– Зачем он так поступает? – изумилась Нина.
Марина начала резать кролика.
– Привлекает к себе внимание. Нормальному человеку скажешь: «Садись за стол, бери вилку, получишь вкусный ужин». Он с радостью побежит куда велели. А пипкан заноет: «Сяду в уголке на краешке табуретки». Все начнут его уговаривать, упрашивать. Кое-как уломают. И что? Пипкан устроится на лучшем месте, ему хозяин свое кресло отдаст, вдруг гость, не дай бог, решил, что его унизить хотят. И на тарелку такому положат самый сладкий кусок. Весь вечер только им заниматься будут. Никита, ты идешь? Или в пипкана играешь?
– Я принадлежу к гостям, которые галопом к ужину бегут, – засмеялся сантехник, – но не могу опустить батарею.
– Иди с ней, – посоветовал Гарик.
Наивный Никита Сергеевич воспринял слова нашего противного родственничка как совет от души и стал оправдываться.
– Ужинать с чугуниной неудобно!
– Повесь ее, – велел Дегтярев.
– Крючков нет.
– Поставь на пол, – предложил Семен.
– Упадет.
– Положи на паркет! – подсказала я.
– Вдруг вода вытечет! Она внутри осталась.
– Сунь батарею куда-нибудь, – велела Марина, – и делу конец.
– Но… – начал Никита.
– С батареей нельзя сесть за стол, – перебила его жена полковника.
– Почему? – удивился сантехник.
– Неудобно, – ответила я.
– Повесь ее, – повторил полковник, демонстрируя несвойственное ему терпение.
– Крепления пришлось обрезать, – сообщил «врач»-сантехник.
– Зачем? – изумилась Марина.
– Иначе она не снималась, – вздохнул Никита.
– Я абсолютно безграмотен в вопросах отопления, – признался Феликс, – но один раз видел, что мастер спустил воду, а потом снял батарею.
– Так я поставил заглушку на трубы, – объяснил гость, – батарею надо помыть. Хотел отнести ее в санузел, так она не снималась. Пришлось обрезать крючки.
– А-а-а, – протянул Гарик, – мудрое решение. Вопросец у меня есть. А на что чистую, как хрустальный бокал, фиговину ты потом повесишь?
– На крючки, – ответил Никита Сергеевич, – это очень просто!
– У тебя есть новые крепления? – перешел с ним на «ты» Сеня.
– Э… э… ну, – смутился Никита, – нет проблем! Съезжу на рынок, куплю.
– Покатишь в обнимку с радиатором? – осведомился Игорь и заржал.
– Чем он заглушил трубу? – неожиданно полюбопытствовал Дегтярев.
Нина вышла из кухни.
– Я дала ему замечательную пробку. Она от банки, в которой была пармская ветчина. Машенька эту вкуснотень из Милана привезла в специальной коробке, которая герметично закрывается. Когда возникает желание угоститься, из крышки вынимаешь тугую пробку и специальными щипчиками – они прилагаются – вытаскиваешь ломтик. Затем затыкаешь контейнер. Итальянцы молодцы, очень надежная упаковка, сохраняется аромат и вкус ветчинки.
– Дай-ка ее нам, – потер руки Гарик, – сейчас оценим и вкус, и аромат!
– Так закончилась, – пояснила Нина, – потому я и отдала пробку Никите Сергеевичу, она просто будто специально сделанная подошла. А почему вы интересуетесь?
– Теперь понятно, по какой причине Мафи трубу облизывает, – ответил полковник.
Я посмотрела в сторону окна, увидела, что пагль вытаскивает зубами затычку, и строго сказала:
– Мафуня, немедленно прекрати, иначе…
Договорить я не успела, собака дернула головой, и из трубы хлынул поток воды.
Глава двадцать восьмая
– Нас затопляет! Мы все утонем в мучениях! – закричала Антонина и с визгом выскочила из столовой.
– Возьмите у меня батарею, возьмите батарею! – заорал Никита Сергеевич.
А я схватила со стола большую тряпку, подбежала к окну и в один миг запихнула импровизированную затычку в трубу. Водопад превратился в ручеек.
– Держите тазик, – прошептала Нина, подавая мне пластиковую емкость.
Я живо подставила ее под «ручеек» и выдохнула.
