Но готов ли я это сотворить? Ведь не знаю, кто или что вырвется в итоге в мой мир. Не знаю, какими силами существо обладает и какие цели преследует. И смогу ли?..
Вновь присмотревшись к локонам, что цеплялись за каменные плиты, я удивленно приподнял бровь. Перехватил взгляд До и вздрогнул, осознав, сколько в нем злобы, тоски и надежды. Присел на одно колено и попытался поддеть одну прядь пальцами, но та истончилась, превратившись в дым, и вновь приняла изначальную форму. Вместе с тем усиливалось ощущение: волосы крепче закаленной стали, являются лишь видимым проявлением какой-то связи.
От До повеяло разочарованием. Но внешне она ничем не выдала эмоций, лишь ободряюще улыбнулась и уверенно сказала:
– У тебя получится. Ты выпустишь меня отсюда.
И такая гипнотическая сила проскользнула в голосе, что я снова потянулся к прядям. Но мотнул головой, замер и скрипнул зубами, борясь с ее волей. Поднял взгляд и холодно улыбнулся.
– С чего ты взяла, что стану? Кажется, наш договор не подразумевал подобного. Хватит с тебя и того, что досаждаешь, с моей помощью выглядываешь наружу.
Видимо, попал в цель, так как она задохнулась. Побледнела сильнее, сжала пальцами подлокотники трона с такой силой, что по камням расползлись мелкие трещинки. Глаза полыхнули яркой желтизной, а сквозь образ красивейшей женщины почти проявился зубастый монстр. От нее повеяло яростью, страхом и болью запертого в клетке зверя.
– Мы можем заключить новый договор, – предложила она.
– Нет, – ответил я.
– Ты не знаешь, от чего отказываешься.
– Я не знаю, на что я должен согласиться. Расскажи, кто ты. Объясни, почему так рвешься наружу.
– Разве непонятно? – прошипела она зло. – Я хочу чувствовать! Я хочу жить! Хочу быть тем, кто я есть! А не медленно растворяться среди теней.
Стоит признать, для древнего и наполовину обезумевшего существа До обладала великолепной выдержкой. Ибо сумела немного успокоиться, вновь изобразила улыбку. И чисто по-женски дернула плечиком, отчего волосы чуть скользнули, обнажив великолепную грудь и плоский живот. И у меня перехватило бы дыхание… в иной момент, не отвлекись я на резкую боль в ноге… Опустив голову, столкнулся взглядом с кошкой-тенью, сидящей рядом и царапающей когтями мою щиколотку.
Откуда появилась? Как подкралась?.. Я не знал. Но почему-то не сомневался, что это та самая, что спасла меня в библиотеке университета. Та, которую сумел схватить в келье епископа.
Тень смотрела на меня с ехидной насмешкой и продолжала впиваться когтями глубже, как настоящее животное, требующее внимания. И вместе с нарастающей болью я почувствовал гул в голове, странное тепло, а мир вокруг на краткую секунду обрел цвета, ощущения обострились.
Меня накрыло потоком эмоций. Чистым, ясным, без искажений и фона. Яростью и болью, одиночеством, надеждой, ненавистью, жаждой власти и величия. И на краткий миг померещилось, что я способен читать… нет, не мысли… но образы. Так как в сознании замельтешили полустертые картинки, голоса, ощущения. Как эхо. Как отражение в воде.
Жаждала мести. Жаждала жизни. Но первого намного больше, чем второго. Хотела вернуться любой ценой и стать тем, кем являлась когда-то. Вернуть к жизни свой народ, что обратился в тени за столетия пребывания тут.
– Нет! – прорвался сквозь гул в ушах яростный крик. – Ты служишь мне! Мне-э! Уйди от него! Брысь! Не смей!..
Наваждение отхлынуло. Я моргнул и уставился на кошку. А та оскалилась в ухмылке, потерлась о ногу ушастой, словно дымной головой и испарилась, оставив после себя удивительную ясность и свежесть сознания.
Что произошло?
Но ответа я не получил. И вместе с тем понял слишком многое. Опять посмотрел на До и твердо произнес:
– Я не стану тебе помогать.
Она зашипела как змея, рванулась из кресла, пытаясь разорвать путы волос. Но закричала от боли и обессиленно рухнула обратно.
– Ты-ы… Я сожру твои косточки, Мак-Моран! Я уничтожу тебя!..
– Ну попробуй, – легко согласился я. – Вроде проговорилась, что зависишь от меня. Если умру, кто тебе вообще поможет?..
– Я найду другого из твоего рода, – рявкнула До. – Посговорчивее.
– Ищи, – махнул я рукой. – Младшая ветвь того и ждет. И скажу честно, если отстанешь от меня, скажу спасибо. Отдам и титул, и грот, еще и доплачу.
– Я сведу тебя с ума и заставлю выполнять свои приказы!
– Боюсь, поздно. Начал привыкать.
– Я выпью твою душу!
– Господи, – пробормотал я, с тоской глядя в небо. – Да сколько можно? Зачем ты создал женщин? Ведь так хорошо начиналось: рай, зверушки, птички. А потом Люцифер, бабы… Чем мы так провинились?..
– Твой бог тебе не поможет, Мак-Моран! – фыркнула До.
– А я не стану помогать тебе, – непоколебимо ответил я, встретив бешеный взгляд спокойствием. – Не собираюсь становиться тем идиотом, что сделает нашему миру хуже, чем сейчас.
– Я могу дать тебе силу, – сказала она, вновь немного успокоившись и глядя исподлобья. – Ты возвысишься. Познаешь древние искусства.
– От угроз к подкупу, – ухмыльнулся я. – Предсказуемо.
– Без обучения ты погибнешь, – заявила До. – Тень сожрет тебя.
– Значит, найду других учителей, – пожал я плечами. – Или книги. Но, так или иначе, разберусь.
Наверное, лишь сонное отупение, так и не отпустившее до конца, блокировало страх. А бояться следовало, так как волосы женщины обратились облаками Тьмы. Мрак плескался и в ее взгляде. Холод стал практически невыносимым, а мгла в углах двора обрела форму и обратилась сотнями теней-кошек, алчно наблюдающих за мной. И в их глазах в отличие от той, первой, ни насмешки, ни любопытства. Лишь отражение ярости и бешенства, испытываемое пленницей данного мира. Жаждали накинуться, разорвать на части. Но нечто мешало, заставляло держаться на расстоянии.
Болела левая рука. По пальцам пробегали колючие темные искры, порой обращаясь язычками призрачного пламени. И что странно, огонь реагировал на мысли, стремился принять какую-то форму, но, не успев обосноваться в одной, вновь обращался в нечто хаотическое, движущееся.
Несмотря на страх, абсурдность ситуации я осознавал. Пафосные фразы, как в старинных романах, угрозы, общую иллюзорность обстановки. Это больше смахивало на диалог из каких-то древних сказаний. И оттого хотелось расхохотаться. Наверное, так бы и сделал, если бы не холод и боль. Если б не смутное воспоминание о том, что я потерпел поражение, попал в руки Лиама и где-то там воистину нахожусь на пороге смерти.
Когти первой кошки-тени обострили не только восприятие, но также память и разум. И я начал все быстрее вспоминать, кем являюсь, куда шел, что делал, к чему стремился. Пробуждение, в свою очередь, странным образом изгоняло холод. А вместе с теплом таяли и стены мира, в небе появлялись прорехи, колонны и камни рассыпались в труху. Сквозь фантомные ощущения пришли иные: страшно заныли запястья, стрельнуло болью в голову и ребра, перестало хватать воздуха, горло перехватило удушьем.
