Я возвращался в клуб на протяжении следующих десятилетий. Ребята эпохи постпанка – многих из которых прямо сейчас «открывают» заново – заполнили нишу, образовавшуюся, когда прежние группы уехали в туры. Их музыка и выступления постоянно развивались. Некоторые подхватывали знамя и бежали с ним вперед – группы, наподобие нашей, казались ручными в сравнении с ними. DNA, Bush Tetras и The Contortions обогащали площадку своими свежими музыкальными подходами. В каком-то смысле они сдержали данное нами обещание. Они продолжали делать инновационную, необработанную музыку, и в течение многих лет клуб оставался местом, порождающим волны новых музыкантов.
Время шло, и можно было услышать новые группы на самых разнообразных площадках. CBGB, бывший в их числе, оставался прежним – Хилли, надо отдать ему должное, никогда полностью не обновлял свой клуб и не ставил перед собой задачу превратить его в приманку для туристов или тематический ресторан. (Правда, ходили слухи, будто в Вегасе будет построен искусственный Ист-Виллидж, частью которого станет CBGB.) Этот клуб обычно шокировал посетителей и туристов, ожидавших увидеть что-то наподобие грандиозного рок-дворца. CBGB не отличался великолепием, но был именно тем местом, где в течение долгого времени происходили довольно значимые музыкальные события. Помню, в середине 1990-х я увидел там замечательную группу Cibo Matto, а через несколько недель – Chocolate Genius (группу Марка Энтони Томпсона). В клубе на удивление долгое время бурлила активная деятельность.
После этого настал период, когда я уже не так часто туда захаживал, потому что музыка, которая меня интересовала, звучала в других местах. А затем произошла полная трансформация Бауэри и его окрестностей в шикарный богемный район – изменение, которое сулило скорую кончину всем заведениям, не приносившим много денег (кроме сувенирных магазинов). Я не скучал по CBGB, когда он закрылся: там все равно уже не было жизни, и меня немного раздражали волны ностальгии, которые поднимались по мере приближения его закрытия. Были и другие клубы, вокруг которых тоже образовывались музыкальные сцены, но по ним не раздавалось подобных стенаний: Knitting Factory, El Mocambo, Area, Don Hill и Hurrah’s, всех и не перечислить. Полагаю, что в CBGB была своя атмосфера, благодаря которой о нем больше вспоминали. Я попытался помочь CBGB договориться с хозяином здания (благотворительная организация, занимающаяся бездомными), но чувствовал при этом, что ностальгия затмила мой разум и компромисса в этом деле не найти.
Правила, которые я перечислил, не стоит считать непреложными. Рассматривайте их как советы, которые помогут вам переосмыслить то, что кажется заведомо очевидным или логичным. Можно, например, подумать, что самое главное – это чтобы посетители полностью сосредоточились на концерте, но, вполне возможно, что именно рассредоточенность подпитывает любовь к группам и музыкантам. Главное, чтобы местные таланты любого типа получали отдушину. В последнее время появляется много новых мест в Нью-Йорке, вокруг которых возникают музыкальные сцены. Не знаю, соблюдают ли новые площадки мои правила, но это, безусловно, хорошие места – в них можно тусоваться, а музыканты приходят послушать других музыкантов. Музыкальные сцены появляются именно так, как они появляются, отражая творческий дух, который в нас живет. Некоторые районы, о креативном потенциале которых никто и не догадывался – Детройт, Манчестер, Шеффилд, Сиэтл, – пережили настоящий бум, когда люди, нисколько не подозревающие, что они на это способны, внезапно расцвели и вдохновили всех вокруг себя.
Горизонтальный и вертикальный букинг
[83]Я уже упоминал Билла Брагина, который раньше был концертным директором в Joe’s Pub в Нью-Йорке, а теперь курирует отличную музыкальную программу в Линкольн-центре под названием “Out of Doors”. Я недавно разговаривал с ним, и, хотя он был польщен тем, что его упомянули, он слегка обиделся, когда я описал Joe’s Pub как место, где играла замечательная музыка (иногда), но вокруг которого никогда не образовывалась музыкальная сцена. Ниже я привожу электронное письмо от Билла, где он рассказывает о своей карьере – прошлой и нынешней, о курировании музыки и формировании зрительских впечатлений, создании культурных связей и пересечений и о попытках формирования сцены.
Я начал работать в Joe’s Pub при Публичном театре за неделю до терактов 11 сентября. Экономика переживала упадок, и Публичному театру, как и многим художественным организациям и ночным клубам, пришлось прибегнуть к увольнениям и другим мерам жесткой экономии. Joe’s Pub был в опасности. Нам нужно было стабилизировать программу и придумать план, как улучшить финансовое положение.
В ноябре 2001 года Сандра Бернхард обратилась к нам в поисках возможностей для репетиций нового шоу. Joe’s Pub на тот момент работал в следующем формате: один платный вечерний концерт, после которого клуб не закрывался, и публика могла дальше проводить там вечер. Так как у нас уже было забито все расписание, мы поставили дополнительный концерт на пол-одиннадцатого [с тем чтобы дать возможность Бернхард показать текущий спектакль] и поняли, что можем удвоить наши возможности, не удваивая при этом затраты. Начиная с января 2002 года мы дали два шоу за вечер как нечто само собой разумеющееся, и благодаря высококачественному букингу, контролю расходов, а также постепенному успокоению общества после терактов нам удалось изменить положение к лучшему. В конце концов мы приноровились делать по два шоу за вечер, но побочным эффектом стало смешение аудиторий – что как раз таки создавало, по вашим словам, идеальные условия для появления сцены. Идея global-FEST [некоммерческого однодневного фестиваля этнической музыки], который также зародился в Публичном театре, а позже переехал в Webster Hall, заключалась в том, чтобы создать мероприятие, происходящее одновременно на трех сценах, что вело к соприкосновению аудиторий и поощряло случайные знакомства.
По поводу смешивания: в то время как зрители в действительности редко пересекались, многие артисты пересекались постоянно (и продолжают это делать до сих пор). Из-за тесноты за кулисами у музыкантов часто был шанс (точнее будет сказать – вынужденность) встретиться и поприсутствовать на саундчеках и/или концертах друг друга. Мы постоянно делали проходки для музыкантов, чтобы они могли послушать музыку всех типов, и приглашали их на концерты, которые, как нам представлялось, будут им особенно интересны. Поэтому мне кажется, что мы в Joe’s Pub обеспечили все возможности для пересечения музыкантов из разных сред, и все это продолжается по сей день.
Возвращаясь ко времени, когда я еще не работал в Joe’s Pub, – при разработке собственного подхода к составлению программы меня вдохновляли двое: Хэл Уиллнер, готовивший программу для Night Music, и Джо Киллиан, ответственный за SummerStage в Центральном парке, где я, начиная с колледжа, провел много свободных летних дней. Двойное шоу Sun Ra вместе с Sonic Youth на 4 июля или более ранние совместные концерты Тито Пуэнте и Коко Тейлор, Нтозаке Шанге с Жан-Полем Бурелли – это повлиявшие на меня примеры смешений аудитории, благодаря которым возникали как эстетические, так и культурные связи. Перейдя в конце концов работать в SummerStage, я придерживался этой стратегии, и мы с продюсером Эрикой Рубен потратили много времени на составление программ с различными артистами в этой традиции.
