Поскольку молотка не оказалось, Горбенко подали монтировку. Тот уложил крышку на гроб, несколькими сильными ударами приколотил ее на место. Когда все утряслось и над могилой возвысился аккуратный холм, Стукашов достал из дипломата две бутылки водки, покопавшись, вытащил смятый белый конверт.
— Помяните, ребятки, покойника, тут и на закуску хватит, — примирительно произнес он. — Ты, Сергей, прав — всякое бывает. Вас подвезти или сами дойдете?
— Езжай, начальник. Мы тут перекурим, на луну, что уже взошла, полюбуемся. Извини, если что не так.
Когда задние огни «Газели» исчезли за поворотом, старший из гробовщиков фонариком осветил деревянную дощечку над могилой.
— Гляди, фамилии нет, указан лишь номер — 73-А. И дата сегодняшняя.
— Странно все это, Игнат. Обычно они под фамилиями хоронили, хотя и номера тоже ставили. Давай, открывай голубушку, выпьем по глотку. Но прежде я все-таки продезинфицирую руки. Лей, не жалей, на сегодня нам горючего хватит.
— А мне, Сергей, кажется, что я где-то видел этого туберкулезного с бородой, — задумчиво отозвался напарник. — Но где, не вспомню. Давай подставляй руки. — Налив водку в пластмассовый стаканчик, Игнат тонкой струей вылил ее на ладони Сергея. Затем, ополоснув руки и сам, разлил остатки водки.
— Закуска в рублях не закуска, — шутливо заметил он, открыв конверт. — Однако не поскупились тюремщики, тут три тысячи на двоих. А закусим родимую сухариками да луком, я их не зря прихватил.
30
Начальник бюро судмедэкспертизы Михаил Литвинов, вскрывавший труп Милославского, откинувшись на спинку кресла, просматривал на компьютере свое заключение. Слева от Литвинова в пепельнице лежала смятая сигарета, рядом в чашке остывал недопитый зеленый чай.
«Внутреннее исследование, — прочел судмедэксперт. — От первой входной раны затылочной области свода черепа огнестрельный раневой канал сквозь мозжечок и левое полушарие мозга идет вправо, кпереди и чуть вверх, заканчиваясь в задней трети лобной доли. В конце канала обнаружена деформированная пуля от пистолета «ТТ»…»
Оторвавшись от экрана, Левитин бросил взгляд на пенициллиновый флакончик, в котором, напоминая раздавленных желтоватых насекомых, находились две сплющенные пули, затем продолжил чтение.
«…От второго входного огнестрельного отверстия, расположенного на сантиметр книзу и левее первой раны, раневой канал касательно проходит через основание мозжечка, идет слева направо, кпереди и вверх с разрушением полушария головного мозга. Концом канала является лобная кость, где в правую переднюю черепную ямку внедрена деформированная пуля от пистолета «ТТ»… Толщина костей во всех отделах мозгового черепа значительно превышает верхние границы нормы, составляя от двух до двух и трех десятых сантиметра (аномалия развития костей черепа с их значительным утолщением — болезнь Педжета)».
Взявшись за недокуренную сигарету и размяв ее, Левитин щелкнул зажигалкой. Удовлетворенно затянувшись, эксперт нажал кнопку звонка.
— У нас не курят, Михаил Петрович, — осуждающе заметила вошедшая лаборантка. — С улыбкой на лице блондинка в голубом халате, отобрав сигарету у судмедэксперта, бросила ее в пепельницу. — Сами же распорядились, сами и нарушаете. О, так у вас «Кэмел» с ментолом! Так и быть — составлю вам компанию.
— Извини, я работаю разве что в порядке исключения, — Левитин, оторвавшись от компьютера, протянул лаборантке флакон с пулями. — Леночка, сфотографируй их на цифровике с масштабом, потом проверь заключение. Приложи к нему цветную фототаблицу со всеми повреждениями на голове и черепе расстрелянного, которые мы обнаружили на вскрытии. После обеда за актом и фотографиями заедут из прокуратуры. А сейчас пошли, во дворе перекурим, так и быть, нарушим приказ нашего министра.
31
Когда утром бригадир могильщиков Игнат Брызгалов, выдернув из бумажной кипы в туалете попавшийся под руку номер «Вечернего Тригорска», собрался между делом привычно почитать газету, на первой полосе его внимание привлекла крупная фотография с заголовком «Город может спать спокойно. Серийный маньяк дает первые показания». Он вгляделся в фотографию убийцы: вытянутое худощавое лицо, усы, тощая рыжеватая бородка клинышком…
От неожиданности Брызгалов привстал с сиденья. Затем, торопливо ополоснув руки и прихватив газету, прошел на кухню. Вялость после выпитого накануне разом исчезла. Ощутив нечто похожее на прилив сил, Брызгалов набрал по мобильнику номер своего напарника.
— Я тоже не сплю, Иваныч, — сообщил Сергей. — Уже освежился, принял душ. Нам ведь сегодня с тобой две ямки надо осилить. Еще позавтракать осталось, успеем…
— Давай, Серега, по-быстрому перекуси, садись за баранку и мигом ко мне. Жду через полчаса, есть срочное дело.
Во дворе в ожидании товарища Брызгалов достал из пластикового пакета газету. Теперь уже более внимательно прочел подборку сообщений о задержании Милославского. Взглянул на дату: сентябрьский номер позапрошлого года. Стало быть, около двух лет прошло…
Солнце поднялось над крышей соседней пятиэтажки, уже припекало. Игнат встал, оглядываясь в поисках тени. Кто-то окликнул его, с ним поздоровались, он угостил подошедшего соседа сигаретой. Но мысли были не здесь, в знакомом с детства дворе спального района Тригорска, а там — на кладбище. Кого же они вчера похоронили? Заключенного-туберкулезника или убийцу, фото которого он случайно увидел в газете?
Рядом послышался скрип колес, открылась дверца подъехавшей автомашины. В резко затормозившей обшарпанной черной «Волге» он увидел Сергея и, сделав несколько шагов, опустился рядом с ним на переднее сиденье.
Едва Брызгалов сообщил о своей догадке относительно вчерашнего захоронения напарнику, тот быстро загорелся:
— Если ты, Игнат Иванович, уверен, поехали в централ — разбираться что к чему.
— И заметут нас туда или еще куда, по первое число. Что менты, что тюремщики такого выпендрежа нам не простят.
— Так давай молчать, ведь нас за язык никто не тянет.
— И это не дело. Хоть в народе нас считают людьми второго сорта — гробовщиками да алкоголиками, но, коль промолчу в тряпочку, меня совесть замучает.
— Наверное, ты прав, Иваныч, тут водка не поможет. Вдруг тот, которого они за туберкулезника выдали, нам по ночам являться станет? Я в души умерших с недавних пор верую.
— Давай, Сергей, кончаем разговоры и поворачиваем к березкам. Там на месте что-нибудь да придумаем.
«Березками» в Тригорске ласково, с оттенком печали, называли то же городское кладбище, к которому вела дивной красоты в несколько рядов деревьев березовая аллея. В молчании и раздумьях прошло несколько минут. Бригадир нещадно дымил, извлекая из пачки «Примы» сигарету за сигаретой. Вскоре в окно полетела пустая пачка.
— Ты бы, Иваныч, хоть перерыв сделал, — Сергей взглянул на напарника. — Никотин Никотиныч сосуды суживает, а нам предстоит и ямки копать, и мозгами поработать.
