В энциклопедии Израиля о Кинерете сказано следующее: «Почти в центре страны находится озеро Кинерет, которое часто называют Галилейским морем. Побережье озера считается одним из самых низких участков суши на Земле — около 200 метров ниже уровня моря. Вода в озеро поступает в основном из реки Иордан, но стекает зимой и с окружающих гор. Длина Иордана около 250 километров, протянувшись с севера на юг, он впадает в Кинерет.
Озеро Кинерет — основной источник пресной воды в Израиле, река Иордан многократно упоминается в Библии. Согласно Ветхому Завету, еврейский народ прошел чудом меж расступившихся вод Иордана, завершив тем сорокалетнее скитание евреев по пустыне. Позднее в его водах, как следует из Евангелия, принял крещение Иисус Христос. Вокруг озера много пляжей, отелей, санаториев, берега его очень живописны.
На севере озера в Кинерет погружена труба всеизраильского водопровода, по которому пресная вода поступает в густонаселенные центральную и безводную южную части Израиля, в том числе и в пустыню Негев. Всеизраильский водопровод состоит из сложной системы, строящейся десятилетиями: насосных станций, резервуаров, каналов, труб и туннелей, общая длина его около 130 километров. Еще в шестидесятых годах шла так называемая война за воду между Сирией и Израилем, когда были сделаны не менее трех попыток отвести воды Иордана из Израиля. Но в ходе шестидневной войны 1967 года, после присоединения Голанских высот, угроза отвода вод Иордана исчезла. Тем не менее позднее боевики Египта, Сирии и Иордании пытались в ходе сложных диверсий как взорвать, так и отравить воды водопровода».
Получив информацию о возможной диверсии с попыткой отравления всеизраильского водопровода, насосные станции которого располагались на берегах Кинерета, начальник израильской службой безопасности генерал-лейтенант Авидан Шави ввел в действие план «Спасение» и на армейском вертолете вылетел в район Иордана.
Согласно плану, под наблюдение было взято все, что находилось в окрестностях Кинерета и вдоль течения Иордана. Одновременно сотни агентов службы безопасности МОССАДа буквально растворились среди отдыхающих в гостиницах, на пляжах, в кафе и ресторанах, прочих, как людных, так и скрытых от глаз местах. Обзор и патрулирование акватории осуществлялись и с использованием вертолетов.
В ходе такого наблюдения видеокамеры зафиксировали эмоциональный диалог Дины в кафе «Новый Гамбринус» с неким неизвестным, которого женщина назвала Давидом, репатриантом из Одессы.
— Мы хотим задать вам несколько вопросов, мадам, — сказал Дине средних лет бритоголовый мужчина с аккуратно подстриженными темными бакенбардами. — Вы утверждаете, что действительно знаете Давида из Одессы, который, однако, отказался от знакомства с вами.
— Конечно, этот жлоб не кто иной, как Давид! — эмоционально воскликнула Дина. — Неужели, господин, не знаю вашего имени-отчества, вы можете думать, что я ошиблась? Ведь я отработала с ним в нашем музтеатре несколько лет, не раз сидела за одним столом, где-то с год он даже безуспешно кадрил меня, когда я уже была замужем.
— Разделяю ваше возмущение, мадам. Тогда почему же в столь романтичных условиях, как здесь, он не возобновил свои ухаживания, напротив, утверждает, что незнаком с вами?
— А вот этого я не знаю. Хотя можно предположить, что где-то неподалеку, как говорят в Одессе, за соседним углом, его ждет местная дамочка или, хуже того, — законная жена. Возможно, он просто не хочет светиться.
— Такая версия не исключена, но вряд ли достоверна. — Бритоголовый выключил диктофон. — Мы проследили за ним и тем арабом, с которым они уехали. Женщин рядом с ними не было.
— Нет так нет. Как у нас говорят: если суп оказался пересоленным, его все-таки лучше вылить, чем съесть, — Дина взглянула на часы. — Через двадцать минут наш автобус отправляется в гостиницу, а я так и не окунулась в манящие воды Кинерета.
— Не тревожьтесь, служба безопасности Израиля компенсирует свою назойливость. — С вежливой улыбкой собеседник протянул Дине пару стодолларовых купюр. — Поплавайте в бассейне отеля, сделайте массаж, вечером развлекитесь, сходите в ресторан. Сейчас вам остается лишь подписать протокол нашей беседы, и, разумеется, о ней никому ни слова.
59
Когда шасси военного бомбардировщика, совершившего дальний беспосадочный перелет из Вологды в США, коснулось посадочной полосы аэродрома в штате Невада, к самолету подъехали длинный темно-синий «Форд» с тонированными стеклами и армейские машины сопровождения. Дамзаева в наручниках посадили в задний отсек со стальной решеткой, профессора Сельцова и Лаврика препроводили в салон «Форда», и автомобили, набирая скорость, выехали на многополосное освещенное шоссе. По обе стороны дороги мелькали казарменные строения, сероватые ангары, вышки с прожекторами. На тридцатом километре автомашины свернули на узкую асфальтированную дорогу и вскоре оказались у цели.
За двумя контрольно-пропускными пунктами, обнесенная высоким металлическим забором, находилась особо секретная лаборатория ФБР. Казалось, все здесь создано для спокойной научной работы. Средь устремленных в небо корабельных сосен, аккуратно подстриженных лужаек, между которыми располагались корпуса лаборатории, находились жилые дома — коттеджи, административные здания, промелькнул голубой овал озера, несколько спортивных площадок.
— Городок в лесу чем-то напоминает наши Дубну и Обнинск, — задумчиво произнес Сельцов. — Великолепная природа, чистый воздух…
— Больше похоже на санаторий, чем на спрятанную от всего мира научную лабораторию, — поддержал профессора Лаврик.
Уже через полчаса после краткого знакомства трое ученых России, США и Израиля расположились за темного дерева круглым столом в кабинете начальника лаборатории Джозефа Роджерса. На столе бутылки с кока-колой, минеральная вода, чашечки с дымящимся кофе. Родом из чешских послевоенных эмигрантов, Роджерс, худощавый, средних лет лысеющий брюнет, сняв массивные роговые очки, расстегнул ворот рубашки, ослабил галстук.
— Надо браться за дело, коллеги. Времени у нас в обрез, счет пошел на часы, — произнес он на английском. — Вы у себя, — он взглянул на русского, — добились главного, цели террористов нам ясны. Но если в Израиле место диверсии подсказала география страны, то мы в полном неведении. И наши сотрудники готовы приступить к дальнейшей разработке террориста.
— Позвольте мне. — Лауреат Нобелевской премии за достижения в фармакологии, израильтянин Яков Шехтер, рыжеватый, с припухшими веками на усталом лице, склонный к полноте мужчина раскрыл лежащую перед ним папку. — Не столь давно мы закончили опытные испытания нового препарата. Назвали его условно RASPO, то есть «раскрепощенный поиск». Его внутривенное введение, подобно сильнодействующему антидепрессанту, на фоне гипнотического сна активирует глубокие мозговые структуры. И человек при конкретно поставленных вопросах начинает говорить о том, что было бы невозможным в условиях обычного допроса. Он может «пройти» сквозь десятилетия, вспомнить минувшее, вплоть до забытых деталей своего детства…
