— Начнем с тебя, Гарри. Доложи об обстановке в стране на сегодняшний день.
— Все наши силовые структуры, включая службу контрразведки и полицию, сработали синхронно и оперативно. Пожалуй, впервые в международной практике ООН почти весь состав официальной делегации Исламии оказался сплошь состоящим из террористов. Сейчас их делегация полностью изолирована и размещена в камерах-одиночках. Ведутся допросы ее членов, устанавливаются их связи, как у нас в стране, так и за ее пределами. Подробный отчет обо всем происшедшем будет представлен завтра к концу дня.
Кивком головы поблагодарив госсекретаря, сцепив руки за головой и потянувшись всем телом, президент негромко произнес:
— Друзья, ситуация у нас сложилась, пожалуй, даже сложнее, чем в 93-м при нападении на Всемирный торговый центр. При атаке террористов и у нас, и в Израиле оказались бы в опасности тысячи людей, население больших городов. К счастью, усилиями медиков и благодаря бдительности русских, чудовищные, масштабные теракты удалось предотвратить. Представляете, что могло случиться, если бы такой смертоносный яд, как цианистый калий, попал в водопроводную сеть? Сейчас необходимо сконцентрировать свои усилия на оперативной работе всех вверенных вам подразделений. Предстоит то, что на общепонятном профессиональном языке называется зачисткой. Попрошу держать связь со мной и администрацией президента.
88
К очередному заседанию комиссии по помилованию, состоявшемуся через неделю после расстрела Милославского, Комиссаров готовился с особой тщательностью. Он понимал, что применение к маньяку высшей меры одобрено в душе большинством членов комиссии, сочувствующих родным и близким жертв, тогда как мораторий явился для них, как и для всей страны, совершенной неожиданностью. К тому же из столицы поступило указание о разъяснении народу необходимости введения президентского указа на местах.
Укладывая в портфель нужные бумаги, Алексей Поликарпович не забыл местную и центральную прессу, обсуждающую указ, и, бреясь в ванной, между делом прослушивал по диктофону стенограмму предыдущего заседания. В свете последних событий, обрушившихся, подобно смерчу, на плавящийся от жары город, он подумал, что заседание комиссии может сложиться непредсказуемо и ему, ее председателю, предстоит пара нелегких часов.
Когда после полудня Комиссаров вошел в малый зал обладминистрации, почти вся комиссия уже собралась, отсутствовал лишь редактор «Вечернего Тригорска».
— Алексей Поликарпович, Калистратов задерживается, просил начать без него, — предупредила его заместитель Северцева, врач областной больницы. — Идет срочное сообщение в номер газеты.
— Господа коллеги, — как обычно, начал Комиссаров, уравнивая этим обращением всех присутствующих в их правах, — сегодня нам предстоит рассмотреть вопрос о снижении наказания Василию Брусникину, а также обсудить и высказать коллективное мнение по правительственному мораторию на высшую меру. Начнем с государственного вопроса, имеющего и важное международное значение. Москва предложила всем регионам Российской Федерации представить протоколы с результатами голосования по президентскому указу с указанием должности каждого из членов комиссии. Напомню, что на предыдущем заседании, пусть и предварительно, но не все проголосовали за введение отсрочки смертной казни в России.
Тут искушенный в кулуарных интригах Комиссаров дважды схитрил. «Коль нет Калистратова, следует начать именно с обсуждения президентского указа, хотя в предварительной повестке дня первым пунктом шел вопрос именно о Брусникине. К тому же, — рассудил он, — при открытом голосовании вряд ли кто из присутствующих решится открыто высказать несогласное мнение по мораторию. Ведь с итогами голосования членов комиссии еще до Москвы будет ознакомлен губернатор области».
Так и оказалось. Если неделей назад против моратория проголосовало четверо присутствующих при одном воздержавшемся, то на этот раз все одобрили президентский указ.
— Полагаю, что и отсутствующий Илья Борисович возражать не станет по столь единодушному диагнозу, — отталкиваясь от своей медицинской профессии, предположила Северцева. — Переходим ко второму вопросу.
— По делу осужденного Брусникина есть ходатайство его адвоката, — начал Комиссаров. — С ним ознакомилась уважаемая Ирина Александровна. Прошу вас, сообщите суть дела.
Встав и надев очки в тонкой изящной оправе, заместитель председателя коллегии адвокатов Ларина склонилась над бумагами.
— Анатолий Брусникин был осужден на пять лет лишения свободы после того, как во время ссоры и распития спиртных напитков нанес на работе потерпевшему Ермоленко удар ножом в грудь, причинив ему тяжкий вред здоровью. Поводом для ссоры стала подмена Ермоленко нового колеса старым на автомашине Брусникина, оба работают в городском таксомоторном парке водителями. Сам Брусникин имеет на иждивении двух несовершеннолетних детей, у него престарелая мать, инвалид второй группы. Два с половиной года он уже отсидел, администрацией колонии характеризуется положительно. Ранее Брусникин служил в армии в качестве водителя, участвовал в боевых действиях в Чечне. За проявленное мужество награжден медалью «За боевые заслуги», имеет благодарности от командования. С учетом изложенного, полагаю, что наша комиссия может ходатайствовать о досрочном освобождении Брусникина, тем более что потерпевший Ермоленко в настоящее время каких-либо претензий к нему не предъявляет, а, наоборот, считает их ссору недоразумением, а себя отчасти виноватым.
Поблагодарив Ларину за сообщение, Комиссаров вынес вопрос о досрочном освобождении Брусникина на голосование. По-видимому, проникшись симпатией к водителю такси, у которого тайно подменили колесо, с учетом его семейного положения и боевых заслуг, все члены комиссии единодушно проголосовали за удовлетворение ходатайства Брусникина.
— Сообщите адвокату Брусникина о нашем решении и будьте любезны составить соответствующий протокол комиссии, — попросил Комиссаров Ларину. — Спасибо от нас всех, Ирина Александровна, за четкое изложение сути дела. Думается, господа коллеги, мы поступили правильно, по велению сердца, не нарушив при этом и буквы закона.
Почти одновременно со словами Комиссарова в зал, осторожно прикрыв за собой дверь, вошел Калистратов.
— Извините за опоздание, — вполголоса произнес редактор, пройдя на свободное место.
— Уважаемая пресса — наша четвертая власть, — пафосно заметил Комиссаров. — Утром на свете, вечером в газете. Рассказать все, рассказать быстро! Вы, Илья Борисович, как раз ко времени подоспели.
Пошептавшись с сидящим рядом деканом юрфака, Калистратов открыл дипломат, достал какие-то бумаги. Вытерев потное лицо платком, он привстал со стула, подняв руку, подобно школьнику, собравшемуся что-то сказать.
Между тем Комиссаров вторично, как бы для сведения опоздавшего редактора, поблагодарив Северцеву, резюмировал:
— Что ж, господа коллеги, повестка дня исчерпана. Вы, Илья Борисович, как раз ко времени подошли, и ваши извинения с пониманием принимаются. Мы уже проголосовали по правительственному мораторию, единогласно его одобрив. Осталось и вам поставить подпись под протоколом комиссии.
