1. Январь 2009 г.
Зимний лес синел прямо на глазах. Сумерки стремительно переходили в вечер, а над головами нависло уже почти черное, в звездах, ночное январское небо. Посреди поляны, зажатой высокими, в тяжелых снежных шубах, соснами, полыхал костер, над огнем висело ведро, в нем варился суп, аромат которого вызывал у всех участников пикника зверский аппетит.
Девушка в норковой шубке, в который уже раз черпая снег, пыталась смыть кровь с рук.
Подошедший сзади парень вдруг резко развернул ее к себе и, запрокинув ей голову, попытался поцеловать в губы.
– Да подожди ты, Ваня… Неудобно… Все же смотрят.
– Пусть смотрят, хотя сейчас нас, кстати, точно никто не видит. – От него пахло водкой и луком. Вязаная шерстяная шапка на его голове готова была свалиться с непослушных светлых кудрей. – Все же топор пошли искать… Но скажи – какая красота, а? Вера, ты хотела бы жить здесь?
– Где, в лесу?
– Нет, зачем в лесу? Ты же все понимаешь…
– Слушай, а где все? Неужели правда топор потеряли?
– Думаю, это просто предлог, чтобы оставить нас вдвоем, а Кабарданчик типа показывает им сейчас Большую Медведицу. У меня научился. Ты чего такая напуганная, боишься чего?
– Мы сделали что-то очень нехорошее… Я до сих пор чувствую кровь на пальцах, она теплая, ее много… Мы же убийцы. Причем – все!
– В жизни всякое приходится делать. Просто забудь, и все. Сейчас ведро с супом сниму с огня, пусть дно остынет, потом погрузим все в машину и поедем. Поужинаем, отдохнем, может, в карты поиграем…
И вдруг они услышали крик. Кричала девушка из их компании – Таня. Вера вздрогнула. Иван, сделав предупреждающий знак, чтобы она оставалась на месте, бросился в темноту леса на крик. Совсем неподалеку от поляны, где стояла окаменевшая от страха Вера, в темноте между стволов и ветвей сосен вспыхнули огоньки зажигалок, потянуло сигаретным дымом, и она услышала встревоженные голоса своих друзей и всхлипывания девушек.
– Эй, где вы? Ваня, я иду к вам! – Вера побежала на огоньки и голоса.
Все окружили лежащую на снегу девушку. Этим вечером она отказалась пойти с их компанией в лес на пикник, сославшись на то, что у нее встреча. Никто не удивился. Наташа. Красавица.
Сейчас она была мертва и лежала в лесу в распахнутой мутоновой шубе и без шапки. Ее длинные, с медным отливом волосы были припорошены снегом.
Ваня, Кабарданчик, Леха, Таня, Надя, Вера – все стояли и смотрели на тело в каком-то ледяном оцепенении. Трезвели.
– Поехали к директору дома отдыха, – сказал Кабарданчик, высокий рыжий парень в белом овчинном тулупе, судорожно закуривая очередную сигарету. – А он уж пусть сам решает, кому звонить, в милицию там, в «Скорую»… Знаете, а ведь она еще теплая… Ну, не совсем, конечно… Короче, ее недавно убили.
– Блин, она даже мертвая красивая, – сказала Надя, маленькая пухлая девушка в красной куртке, кутаясь в длинный шерстяной платок.
– Дура ты, Надька! – огрызнулась Таня, розовощекая блондинка с распущенными волосами, прикрытыми пушистым белым беретом.
– Ну вот, весь отдых испорчен, – зачем-то сказала Вера и жестом попросила у Кабарданчика сигарету. – Ее убили. Вы же понимаете, ее убили! И убийца где-то рядом. Либо отдыхающий, либо кто-то из местных… Вот так взяли и убили. Молодую, красивую. За что?
– За красоту и убили, – сказала Надя. – Мужики не поделили. Сама-то она, мы-то знаем, никому не отказывала…
– Ну и дура же ты, непросветная! – повторила Таня с чувством, качая головой.
– Девчонки, поехали отсюда, Леха, бери ведро…
2. Сентябрь 2019 г.
– Привет, Гора. Не могу не поговорить с тобой, потому что решилась на последний шаг – продаю нашу Мону Лизу. Что поделать? Моя сестра, ты знаешь, презирает меня, считает, что раз я сама загнала себя в эту черную дыру, то мне из нее и выкарабкиваться. Вот я и пытаюсь. Предполагаю, что тебя уже нет в живых, все-таки прошло целых три года, как ты пропал. Да-да, именно сегодня ровно три года, как ты ушел за сигаретами и не вернулся. Про таких, как ты, так и говорят: ушел и не вернулся. Но я не в претензии, ты же предупреждал меня, что если ты вовремя не отдашь долг, то тебя… того… Возможно, ты перепутал даты и опоздал на сутки или всего на несколько часов, я не знаю. Но раз тебя нет, ты не принес мне сигарет, значит, не смог. Вот почему я не в претензии. Хотя моя сестра Саша считает, что я должна тебя ненавидеть, ведь для того, чтобы ты расплатился со своими долгами, мне пришлось продать квартиру и вообще отдать тебе все, что у меня было. В том числе и сердце.
Ладно, милый, раз уж так все сложилось и ты сейчас где-то на облаке, сидишь, смотришь на меня сверху и улыбаешься, я скажу тебе: я не сержусь, не злюсь. Больше того, я даже рада, что сделала хоть что-то для сохранения твоей жизни. Ты только представь себе, что было бы, если бы я вообще ничего не предприняла и тебя пристрелили где-нибудь в лесу… Уж не знаю почему, но когда я думаю о том, что с тобой стало, то представляю себе сразу лес, могилу, прикрытую еловыми ветками… Думаю, это потому, что пересмотрела кучу сериалов про бандитов. Там всех пристреливают в лесу. А что еще мне было делать, когда ты пропал? Я вообще не знала, как мне жить, как относиться к людям. Сашка говорит, что ты меня использовал и я сама во всем виновата, на моем лбу просто горит: используй меня по полной. Вот почему я с тех пор не подпускаю к себе никого. Хотя что теперь-то с меня взять? Ни квартиры, ни денег, да и работаю на дому, маникюрю… С финансовой точки зрения я мужчинам теперь неинтересна, если их что и может привлекать во мне, так это фигура Джулии Робертс, особенно мои длинные ноги. А вернуться в нашу с Сашкой фирму я не хочу и не могу. Настроение не то. Ты скажешь, что мне под тридцать и я неплохо сохранилась, меня еще рано списывать на берег, мужчины могут меня желать. Пусть так, да только я их не желаю. И самый большой кайф для меня сейчас – это сон. Наработаюсь, выпью молока с булкой и завалюсь в постель. Вот это кайф. Телевизор работает как фон, звуки проникают в мозг, создаются какие-то образы, которые растворяются в моих снах…
В телефоне уже давно шли тихие короткие гудки, а Вера Тихая все продолжала наговаривать на уже давно отключившийся автоответчик своего умершего друга, Егора Ерохина, человека, который, по словам ее сестры, сломал ей всю жизнь.
Вера снимала комнату в коммуналке, отказываясь от помощи сестры, зарабатывала на жизнь, делая маникюр на дому, и большую часть денег тратила на цветы.
– Ты дура, Верка, зачем покупаешь цветы, если у меня в саду их просто море?! Думаешь, такая принципиальная? Повторяю, ты просто дура. Вот и все.
