Под впечатлением от рассказа про Надю Вера за столом выпила еще одну рюмку водки. И ей сразу как-то полегчало. Потеплело на душе. Конечно, жаль, что Надя спилась. Но как же она, Вера, не увидела в ней настоящую врушку? Все принимала за чистую монету! Не разглядела человека, как сказала Таня, с гнильцой. Была бы Надя хорошим человеком, не придумывала бы историю с операцией, не отказала бы славному и доброму Лехе, глядишь, и жизнь бы свою устроила. Ростом не вышел! Неказистый! Да всем было ясно, что он за человек, добрейшей души, воспитанный, заботливый! И скромный! Вот интересно, если бы он уже тогда был владельцем кафе, отказала бы ему Надюша? Нет, конечно.
Татьяна подогрела щи, разлила по тарелкам. И даже Вера, у которой и аппетита-то не было, почувствовав аромат свежих щей, не отказалась их попробовать.
– Что ты туда добавила? Очень вкусные!
– Открою секрет – рассол от соленых огурцов! Ты еще борщ мой не пробовала! Так же делаю, там и вкус, и цвет просто шикарный… Попробуй, приготовь, как я советую.
– Обязательно.
– Да, пока не забыла… Я тебе сейчас свою книжку со стихами подарю, с автографом! Поэт я или не поэт?
Она принесла тоненькую книжицу в довольно богатой белой, тисненной золотом обложке, на которой было написано: «Татьяна Зимина. Январская грусть».
– Спасибо большое! Ты потрясающая! – И Вера прижала книжку к груди. – Обязательно почитаю.
Николай тоже расслабился и теперь с удовольствием ел хозяйские щи, забыв, вероятно, вообще обо всех своих горестях. Его словно отпустило. И Вера была рада, что он хотя бы на время почувствовал себя счастливым.
– Чаю хотите? – предложила Татьяна, убирая тарелки. – У меня и печенье есть!
Но мужчины отказались от чая, а вот Вера согласилась с удовольствием. Татьяна заварила чай, прибралась и села напротив Николая, глядя на него поплывшим взглядом.
– Послушайте, уже поздно, быть может, вам не надо возвращаться в «Отраду»? – вдруг, словно проснулся, взбодрился Иван. Взял бутылку и разлил остатки по рюмкам, себе и гостю. – Еще заплутаетесь. У нас в доме места много, можете вообще жить здесь сколько хотите!
Николай, вращая непослушными глазами, только разводил руками, подбирая слова. Непонятно было, согласен он или нет. Вера первый раз видела его таким пьяным.
– Может, его правда спать положить? – забеспокоилась Вера, еще не зная, что от него ожидать. Вдруг он буйный в таком состоянии? Или его стошнит? Глупости начнет еще нести! Или уснет за столом? Ей вдруг захотелось отмотать время назад и оказаться в «Отраде», в номере, до визита Анфисы, которая наверняка погибла из-за них! Там было спокойнее, да и Николай был другим, приятным, заботливым, чутким, уравновешенным.
– Да пусть посидят еще. Что с твоим Колей станет-то? Ну, уснет за столом, подумаешь? Ты расслабься… – Тут Татьяна достала из холодильника еще одну бутылку водки, откупорила ее и налила себе полную рюмку.
– Тань… Ты чего? – Вера хотела остановить ее и почувствовала, как дрожит Татьянина рука. Может, она запойная?
– Не трогай меня сейчас… – Таня оттолкнула Веру, выпила залпом водку, встала и теперь стояла напротив Николая и смотрела на него так, словно увидела привидение.
И Вера вдруг подумала с каким-то невероятным облегчением, что вот сейчас, когда за столом возникло такое странное напряжение и на ее глазах Татьяна грубо и по́шло «кадрит» Николая, самое время исчезнуть отсюда! Вот просто встать, выйти из-за стола и выбежать в ночь, в холодную, отрезвляющую ночь, добежать до «Отрады», собраться, позвонить Егору…
Егор. Как же она могла вот так расстаться с ним?! Это же ее Егор, это не призрак, а настоящий, живой, теплый Егор, который так много всего пережил, прежде чем добраться до нее. Он ведь даже Сашку уговорил простить его и помочь найти Веру. А она что сделала? Вцепилась мертвой хваткой в эту легенду о брачном аферисте, мошеннике! Вот что он сейчас чувствует?! Да у него сердце разрывается от мысли, что она разлюбила его, не простила…
Впору было прямо сейчас, здесь же, звонить ему, чтобы попросить приехать и забрать ее отсюда. Как она могла так ошибиться в Николае и поверить в его чувства к ней?! Да он просто мужчина, который не мог не воспользоваться слабостью и растерянностью изголодавшейся по ласке женщины. Фу, как некрасиво все это! Как пошло!
– …и вот когда наступал вечер и в комнате становилось совсем темно, страх сковывал меня…
Вера подняла голову и увидела Татьяну, которая вела себя словно лунатик или просто человек не от мира сего, поэтесса (мать ее!!!)! Неужели она сейчас начнет декламировать свои стихи? Вот только этого еще не хватало!
Вера посмотрела на Ивана, тот сделал ей незаметный жест, задрав слегка ладонь, мол, спокойно, тихо, давай послушаем. То есть тот факт, что его жена пытается приударить за Николаем, его нисколько не смутил. Может, у них такие свободные отношения, до которых сама Вера никогда не дозреет?
– …И тогда я открывала свою коробку с карандашами, брала желтый и оранжевый и, представляете, рисовала на обоях…
– …солнце… – сказал Николай едва слышно.
– Ника… – прошептала, давясь слезами, Татьяна. – Ника…
Николай опустил голову, схватился за нее руками, сдавил ее. Затем издал звук, похожий на стон или рычание.
– Тася… – Он наконец поднял голову и посмотрел на Татьяну. – Так не бывает…
Он повернулся к Вере, которая смотрела на обоих и ждала какой-то развязки. Они что, бывшие любовники?
Николай хохотнул. Затем, задыхаясь, сказал, с трудом подбирая слова:
– Она все обои разри-с-совала м-м-маленькими желтыми с-с-солнцами… Вера, это же моя сестра, Т-т-ася! Это Тася!
– Ничего себе! – качал головой Ваня. – Но почему ты называешь ее Тасей?
– Не знаю… Всегда звал ее Тасей. – И, обращаясь к Татьяне: – Ты фамилию свою помнишь?
– Нет. Меня же удочерили… Фроловой была…
– Твоя настоящая, девичья, фамилия – Суворова, поняла? Суворова!
Николай спешил к своей сестре и, когда был уже совсем рядом, вдруг задержался и, словно все еще не веря в чудо, в то, что он обрел родного человека, нашел сестру и она жива, здорова и не имеет никакого отношения к той несчастной убитой Наташе, спросил:
– Ты помнишь, у тебя был небольшой такой пластмассовый буратино? Ты еще мыла его в тазике, спала с ним…
– Он был зеленый, с малиновым колпаком… – заплакала Татьяна.
– Дурдом, – вырвалось у Веры. То, что происходило на ее глазах, не имело ничего общего с реальностью.
Николай бросился обнимать Татьяну, прижимать ее к себе. Вера же, глядя на это безобразие, была уверена, что это какой-то чудовищный розыгрыш или же, что было бы еще хуже, эти двое, крепко выпив, просто приняли желаемое за действительное.
