Но фургон уже останавливался. Двери распахнулись, Лиф и Жасмин вылезли наружу.
Дождь прошел. Солнце осветило небо тусклым рыжеватым светом, и взгляду путников предстала удивительная картина. Фургон стоял посреди огромной свалки. Здесь валялись гниющие лохмотья, кости, обломки мебели, битая посуда, ржавый металл, жалкие объедки. По свалке шатались нищие, без смущения роясь в вонючем мусоре.
Лиф сердито воззрился на Стивена.
— Зачем мы здесь остановились? — спросил он. — Мы должны поскорее доставить Барду в Глубокие грязи.
Стивен молча указал на табличку, у которой остановился фургон.
Не успел Лиф вымолвить и слова, как один из нищих, тяжело опираясь на палку, подошел к ним. Черная повязка закрывала ему один глаз, нос и рот были прикрыты платком, наверняка для того, чтобы избавиться от ужасного запаха. Нищий поклонился, внимательно оглядывая путников здоровым глазом.
— Что вы ищете, позвольте спросить, здесь, среди отбросов Тила? — прохрипел он.
Лиф и Жасмин медлили с ответом.
Нищий усмехнулся.
— Возможно, вы ищете приюта? — спросил он. — Тогда следуйте за мной. Глубокие грязи открыты для всех.
Он отвернулся и пошел, ловко лавируя между мусорными кучами. Друзья побрели следом. Лиф и Жасмин пешком, Стивен тоже, ведя под уздцы кобылу.
На пути им встречались жалкие лачуги, сооруженные из досок, дерева и старой жести. У дверей сидели люди, рассматривая добытые за день разнообразные вещички. Некоторые глядели на путников с улыбкой, другие даже не поднимали головы.
За огромной мусорной кучей скрывалась лачуга побольше, туда и вошел нищий. Обменявшись взглядами со Стивеном, Лиф и Жасмин шагнули следом.
Внутри их ждал сюрприз. Лачуга оказалась значительно просторнее, чем выглядела снаружи, поскольку бо́льшая часть дома уходила под землю. Он был не просто большим, но еще и чистым, добротно обставленным. Вдоль стен тянулись лежанки, застеленные толстыми одеялами.
Нищий стянул платок и повязку.
— Дум! — удивленно воскликнула Жасмин.
— Вы не узнали меня? — Губы Дума расплылись в улыбке. — Отлично! Вы и подумать не могли, что штаб замаскирован под жалкую лачугу на вонючей свалке. Но лучше места не найти! Посторонних здесь не бывает, даже Серые Стражи не кажут сюда нос. Кому нужны безобидные нищие? Некоторые из тех, кого вы видели, настоящие побирушки, потерявшие в Тиле свое имущество. Другие — большинство — наши люди. Глок, Фадип и Зиан сейчас где-то бродят, а Дейн пошел за водой.
Лиф кивнул.
«Даже здесь глазам нельзя доверять», — усмехнулся он про себя.
— Дум, — торопливо сказала Жасмин, — Барда ранен. Ему нужна помощь. И… — Она посмотрела на Лифа. — Есть еще одна новость. Очень плохая.
Лиф вынул из кармана письмо Эндона.
И без того черные глаза Дума еще больше потемнели, он будто догадался, о чем идет речь, но письмо не взял. Вместо этого он снова направился к выходу.
— Сначала нужно осмотреть Барду, — сказал он. — Мы должны перенести его в штаб.
Лиф и Жасмин сидели у постели своего друга. Их собственные раны были промыты и перевязаны, а Барда наконец-то лежал на чистых простынях и мягкой подушке. Кровотечение остановилось, и, как ни странно, благодарить за это следовало Глока.
— От простых повязок в таком случае проку мало, — проворчал он, показывая на запястье Лифа. — От укусов зубастиков кровь не свертывается и льет как из ведра.
Он подошел к своей лежанке, порылся в тумбочке и извлек оттуда большую банку с серой мазью.
— Намажьте ею места укусов, — посоветовал он.
— А что это? — Жасмин подозрительно понюхала мазь.
— Я почем знаю? — фыркнул Глок. — Те, кто ее приготовил, давно мертвы. Мои предки всегда вылечивали с ее помощью полоумных и детей, залезших в зубастое поле.
Жасмин прикусила язык и повернулась к Барде.
— Не трать мазь понапрасну, — сказал Глок. — Ему уже не поможешь.
Жасмин не ответила. Она упрямо намазала снадобьем чисто промытые раны Барды. Глок хмыкнул и ушел, хлопнув дверью.
Лиф огляделся по сторонам. Зиан, Фадип и Дум стояли неподалеку, склонив головы, их лица были мрачны. Они читали письмо Эндона.
— Итак, это конец, — подытожил Дум.
Они подошли к Лифу и Жасмин, Дум вернул записку мальчику.
— Зловещий гном и ралад прибудут напрасно, — сказал он.
Лиф кивнул.
— Вся наша миссия не имела смысла, — с горечью произнес он.
Зиан тихо застонала.
— Это ужасно, — пробормотала она. — Я так надеялась.
— Хорошо, что мы узнали правду сейчас. — Голос Дума снова зазвучал твердо и сурово. — Мы вернемся в свои дома и расскажем всем, кого увидим, чтобы они не повторяли наших ошибок, рискуя жизнью во имя ложных целей.
Раздался шорох. Лиф оглянулся, и его сердце сжалось. Барда зашевелился и открыл глаза.
— Что случилось? — прошептал он.
Жасмин погладила его по голове.
— Все в порядке, — ласково сказала она. — Не волнуйся.
Но взгляд Барды был прикован к письму, зажатому в руке Лифа.
— Что это? Покажи! — потребовал он.
Лиф слишком хорошо знал Барду, чтобы спорить. Он поднес письмо к глазам друга и коротко объяснил, как оно было найдено.
К его великому удивлению, Барда улыбнулся.
— Это все, что вас волнует? — спросил он.
Лиф и Жасмин обменялись тревожными взглядами. Рассудок Барды, должно быть, помутился. Жасмин вновь погладила его по голове.
— Поспи, — попросила она. — Тебе нужно отдохнуть. Ты слишком слаб.
— Может, и слаб, — ответил Барда, — но не настолько, чтобы не разглядеть ложь.
Глава 8. Прибытие друзей
Барда пробежал глазами по удивленным лицам собравшихся и снова улыбнулся.
— Письмо — подделка, — прошептал он. — Почерк похож на почерк короля, но это писал не Эндон. Я…
Он умолк, услышав шум. Лиф обернулся. Это Дейн вбежал в дверь и поспешил к постели, в глазах у него было миллион вопросов. Но прежде чем мальчик успел заговорить, Дум приложил палец к губам.
