А когда она открыла рот – тем более.
– Любовь делает из людей идиотов, правда?
– Это точно! – подтвердила я. – Наверное, ключевые области мозга блокируются, если постоянно о ком-то думаешь.
– Вот так всегда: бережёшься-бережёшься, держишься подальше от сомнительных парней, а потом в один прекрасный день бац! – и всё, твоё сердце тебе уже не принадлежит.
– Ты совершенно права! – с жаром закивала я. – А тому, кому оно принадлежит теперь, оно на фиг не нужно. Хотя оно лежит прямо у него перед носом!
Покряхтывая, лифт тронулся с места.
– Вообще-то есть только три варианта. – Незнакомая девушка заправила за ухо прядь волос, и я обратила внимание на её изящные серёжки, похожие на капельки воды. – Ну, или четыре, если считать вариант, при котором твоё несчастное сердце так и останется лежать в грязи, пока не перестанет биться.
– Нет, это, конечно, идиотизм.
– Второй вариант – подобрать сердце и вставить его обратно, причём так, чтобы никогда в жизни его больше не терять. – Она выжидательно посмотрела на меня. Я покачала головой. Озлобленность и печаль были мне решительно не по душе.
– Третий вариант – поднять своё сердце, почистить его как следует и бережно вложить этому идиоту прямо в руки, – предложила девушка.
– Слишком опасно. Он же может снова его уронить или даже выбросить. – Перед моими глазами возникла чёткая картина, как это всё происходит. Если бы писатель мог прочитать мои мысли, он, несомненно, получил бы большое удовольствие. – Или положить его на полку рядом с другими подаренными разбитыми сердцами и запереть на ключ.
Раздалось мелодичное «динь!». Мы прибыли на третий этаж.
Открывая внутренние створки лифта, девушка вымученно улыбнулась мне:
– Ну да, некоторый риск имеется. Но иногда оно того стоит.
– А какой четвёртый вариант? – спросила я, выходя из лифта.
Девушка не последовала за мной: ей нужно было выше.
– Очень простой. Ты оставляешь своё сердце лежать там, где оно лежит, а вместо него забираешь его сердце. – Девушка повысила голос, перекрикивая скрип закрывающейся решётки: – Эту возможность ты всю дорогу упускаешь из виду, Фанни!
Это сравнение мне так понравилось, что я машинально бросила взгляд на пол – проверить, не лежит ли там чьё-то сердце. Ничего там, естественно, не было. Когда я снова подняла глаза, лифт уже тронулся с места. Я не успела спросить девушку, как её зовут и откуда ей известно моё имя. И даже мои душевные переживания.
– Вот ты где! – произнёс знакомый голос за моей спиной.
Это был Бен. Он стоял прислонившись к двери, за которой находились комнаты персонала. Так как я только что воображала себе всякие ужасы, которые он вытворял с моим сердцем, мне не составило труда одарить его мрачным взглядом. Даже с учётом того, что ждал он здесь явно меня. Выглядел Бен невероятно мило – честные голубые глаза, руки в карманах, волосы растрёпаны (что вполне естественно после долгого и сложного рабочего дня).
– Ты что-то хотел? – угрюмо поинтересовалась я.
– Узнать, как твои дела, – ответил он. – Ты вчера так внезапно исчезла.
Угу, потому что я плюнула пирожным на твой пиджак. (Плюх! – теперь этот звук преследовал меня даже в ночных кошмарах.) После того как ты обозвал меня любительницей конспирологических теорий.
– Мне нужно было срочно смастерить шапочку из фольги, – ответила я. – Для встречи любителей конспирологии. Старый Штукки и писатель тоже участвуют.
Бен ухмыльнулся:
– У тебя сейчас есть время? Можем поужинать вместе. Я хотел рассказать тебе про господина Хубера из номера сто семнадцать.
Меня чуть не разорвало на части. С одной стороны, проклятый «плюх!» ещё недостаточно выветрился из моей памяти, чтобы, как и прежде, непринуждённо болтать с Беном (а уж тем более что-то при нем жевать!). С другой стороны, мне было ужасно интересно, что он раскопал про этого Хубера.
Впрочем, решение за меня приняла стая гиен в горошек из Лозанны, которые в этот момент выпорхнули из лифта. Вся четвёрка была одета в гостиничную униформу и выглядела усталой – точно так же, как девушка с кухни, с которой я говорила в лифте. Я хотела просто пропустить их – со своей стороны, они продолжали игнорировать меня, что было чрезвычайно приятно, – но, как назло, в дверь, многозначительно ухмыляясь, проскользнули только Гортензия, Камилла и Ава.
Как-её-там остановилась возле Бена и обворожительно улыбнулась.
– Привет, Бенни! Пожалуйста, скажи, что у тебя всё получилось!
«Нет уж! Пожалуйста, скажи, чтобы она убиралась куда подальше, Бенни!» – промелькнуло у меня в голове.
Однако Бен улыбнулся ей, затем сунул руку в карман, вытащил мобильный телефон и вручил его Как-ей-там:
– Он теперь как новый.
Как-её-там восторженно взвизгнула, немедленно прикрыла ладошкой рот и шёпотом продолжила:
– Бенни, ты просто душка! Спасибо, спасибо, спасибо! – И пока до меня медленно доходило, что Бен ждал здесь совсем не меня, а Как-её-там, она встала на цыпочки и бурно поцеловала его куда-то между ртом, носом и щекой, хотя я была уверена, что целилась она в губы. – Ты лучший!
Худшее заключалось не в том, что она его поцеловала, а в том, что Бен покраснел – не слегка, а как рак.
– Ариана… – сказал он сконфуженно. Он явно чувствовал себя неловко. Вероятно, потому, что всё это произошло на моих глазах и я пялилась на них с отвисшей челюстью.
Ну уж нет! С меня хватит! Я нащупала за спиной дверную ручку и задом наперёд протиснулась в коридор. Последнее, что я слышала, прежде чем с силой захлопнуть дверь, был счастливый смех Как-её-там.
Только когда я добралась до своей комнаты, до меня дошло, что я могла бы вернуться, соскрести своё сердце с пола и положить его снаружи на снег, чтобы за ночь оно замёрзло. Это был вариант номер пять.
На самом деле всю эту болтовню о сердце, которое тебе больше не принадлежит, я считала полной чушью. Я снова закрыла замок в своей комнате на два оборота, как и вчера, и бросилась на постель, не зажигая свет. Я не теряла своего сердца, оно нигде не валялось. Нет, оно колотилось как сумасшедшее в груди. И ужасно болело!
Как по заказу, дисплей моего смартфона засветился: пришло сообщение. Мама прислала мне фотографию папы и братьев на прогулке. Они стояли на зелёном лугу под серым зимним небом и улыбались в объектив. Меня потрясли не знакомые лица, а зелень лугов.
Впервые за всё время, что я работала в Замке в облаках, я ощутила нечто вроде тоски по дому. По плоской, как тарелка, земле и по моей старой жизни.
В дверь кто-то поскрёбся. Это была Запретная кошка.
Когда я впустила её, она запрыгнула на кровать, где сразу замурлыкала и свернулась клубком. Я знала: она пришла меня утешить.
