– Что-то случилось?
Итан – мой брат, я люблю его и все такое, но между нами нет никакой ментальной связи, какая ожидается между близнецами. Когда он растянул лодыжку на футбольной тренировке, я не почувствовал никакого приступа боли. Если одному из нас грустно, другой этого не заметит, пока ему об этом не скажешь. Это я к тому, что если он спросил меня сам, то это значит лишь то, что мое лицо выражало абсолютную скорбь.
На секунду я решил ничего ему не говорить. Какое-то странное чувство удерживало меня от этого, словно несокрушимая симпатия к Пеппер, которая не развеялась даже после того, как я узнал правду.
Но даже если я и хотел сохранить все в тайне, я не мог этого сделать. Не в том случае, когда Пеппер является капитаном команды по плаванию. Понятия не имею, продолжу ли я исполнять обязанности Итана и дальше, но одному из нас все равно придется с ней контактировать до конца сезона, поэтому я просто не мог оставить брата в неведении.
– Родители Пеппер владеют «Высшей лигой бургеров».
Итану потребовалось время, чтобы вспомнить ее, и это почему-то вызвало у меня вспышку раздражения.
– Пеппер Эванс?
Я кивнул.
– И еще… Кажется, это она занимается их «Твиттером». Или, по крайней мере, пишет большую часть твитов.
Глаза Итана увеличились до невероятного размера, как и мои собственные несколькими часами ранее.
– Это же… Да быть не может.
– Я тоже так думал. Я узнал об этом только сегодня днем.
– Не может же мир быть настолько маленьким.
Я поставил локти на стол и положил голову на ладони, внезапно почувствовав вселенскую усталость. Я прошел через удивление. Я прошел через разочарование. Сейчас мне просто хотелось завалиться в кровать и спать до скончания веков.
– Но он, видимо, именно такой, – пробормотал я.
Итан понизил голос:
– И что ты собираешься с этим делать? Ну, то есть вы же друзья, так ведь?
– Нет. – Итан отшатнулся от меня, и только тогда я понял, что сказал это сквозь зубы. Я еще сильнее вдавил голову в ладони. – Теперь уже нет.
Итан кивнул.
– Может… может, вы пройдете через это. – Он ударился коленями об стол, пока вставал. – В любом случае дай мне знать, если понадобится помощь.
Я подождал несколько секунд на случай, если кто-нибудь еще войдет в подсобку, прежде чем достать телефон. Пришло три сообщения от Сиалии, но Пеппер мне больше не писала. Я знал, что я увижу, стоит мне открыть «Твиттер», но я не мог удержаться. И, конечно же, там был твит от «Высшей лиги бургеров» с тупой поросячьей гифкой. Я даже не знаю, что было глупее – разочаровываться из-за гифки или прислушиваться к крошечной части меня, которая до последнего надеялась, что Пеппер ее не опубликует.
Пеппер
Сиалия
«Ты мне так и не сказал, чем хочешь заниматься дальше».
Сиалия
«Я не давлю, мне просто интересно, что ты будешь делать остаток вечности».
Сиалия
«Если ты хочешь быть протеже Ракера – без проблем. Я, конечно, дружить с тобой перестану, но кому нужны друзья, когда ты получаешь 401к долларов ежегодно и у тебя в шкафу висят шестнадцать пар узорчатых штанов?»
Потрясающе. Итого у меня имеется шесть сообщений, отправленных Джеку, три сообщения, отправленных Волку, и несколько криков о помощи, отправленных Пейдж, которая сейчас либо занимается, либо целуется со своим парнем. И ни одного ответа. Класс.
Если честно, настроение у меня было не очень. Мама должна была вернуться с минуты на минуту, а кухня выглядела так, словно толпа волшебных эльфов устроила там гулянья.
Я не думала, что беспорядок приобретет такой масштаб – пятна шоколадного масла на плите, какао-порошок на мраморной столешнице и вымазанные шоколадным соусом миски в раковине. После сегодняшнего инцидента с Джеком я пошла прямиком домой, свято веря в то, что смогу отвлечься от этой ситуации, закопав себя в домашнем задании по политологии.
В итоге я поняла, что никакие плюсы и минусы федерализма не могут отвлечь меня от чувства вины, сдавливающего грудную клетку каждый раз, когда я вспоминаю лицо Джека, когда он выходил из пекарни.
Я не могла избавиться от этого чувства, поэтому у меня был только один выход. Я взяла сорок долларов, которые мама когда-то оставила мне «на всякий случай» и пошла в местный гастроном, чтобы купить ингредиенты, необходимые для приготовления пирожных «Мне очень жаль», которые Пейдж придумала в лето перед отъездом в колледж.
Я только что вытащила их из духовки, и аромат разлетелся по всей кухне – тростниковый сахар и тоффи против соуса из черного шоколада. Немного горечи, немного сладости. Я поставила поднос на плиту, чтобы пирожные остыли, и осмотрела погром, который я устроила на маминой кристально чистой кухне.
Я взяла свой телефон (ни одного сообщения от Джека, только несколько от папы, спрашивающего, какой пирог заказать на День благодарения), чтобы сделать несколько фотографий для блога. Мы с Пейдж всю неделю безуспешно пытались созвониться, но это не помешало ей достать меня нашим блогом. За время моего отсутствия она сделала три публикации: пудинг «Для дождливого дня», хлеб «Единорожье мороженое» и печенье «У меня похмелье», о котором я побоялась спрашивать. Я же в последний раз делала пост в сентябре – это был пирог «Пустая болтовня», название которому я придумала, когда в общем чате школы в «Визле» увидела, как кто-то написал, что «этот блондинистый андроид выставляет весь класс на химии в дурном свете». Поскольку мы все слишком заняты, чтобы оскорблять друг друга иным способом, кроме случайных комментариев в мессенджере, я не думаю, что было слишком самовлюбленно решить, что речь шла обо мне.
Мой телефон зазвонил, и на экране появился папа, одетый в костюм талисмана «Высшей лиги бургеров» по случаю Хэллоуина.
– Что такое?
– Пироги, – сказал папа. Я услышала у него на заднем плане звуки нашей старой любимой кофейни в Нэшвилле. Она всегда была забита людьми. – Твоя мама выбрала яблочные. Пейдж хочет пекановые. Если у тебя тоже есть особые пожелания, говори сейчас.
Мой рот наполнился слюной от одной мысли о пирогах. Несмотря на переезд, все главные праздники мы все равно празднуем в Нэшвилле, поскольку наши бабушки и дедушки остались там. Иногда я даже вижусь со старыми друзьями, хотя в большинстве случаев я просто тусуюсь с Пейдж и устраиваю погром на папиной кухне, как делаю это с маминой.
И, конечно, мы с папой стараемся расшевелить маму и Пейдж, чтобы вместе чем-нибудь заняться в эти несколько дней, потому что в остальное время они друг с другом не контактируют.
– Шоколадный, – сказала я ему. – Тот, что с пудингом.
