– Эх. Скажите обо мне что-нибудь хорошее на моих похоронах.
– Да ладно тебе, Пуджа, – сказал Лэндон, – ты бы проплыла так даже во сне.
Меня это не должно волновать. И не волнует. Или не стало бы волновать, если бы не касалось чего-то, в чем я становлюсь чуть более уверенной с каждым днем, чего-то, по поводу чего я до сих пор не могу решить, хочу быть уверена или нет.
Может, я права насчет Лэндона. Все сходится. Он пишет мне в течение дня, когда его нет в школе. Не пишет мне в то же время, когда у нас идет тренировка по плаванию и прыжкам в воду. И, что самое главное, Волк отправил мне свое приложение по поиску макарон с сыром, а Лэндон единственный выпускник, который стажируется в компании по разработке приложений. И запах макарон с сыром в горшочке из теста, который он держал в руках в пекарне, настолько отпечатался у меня в памяти, что я наверняка буду рассказывать о нем своим внукам.
Я собиралась спросить его об этом. Сегодня. Я была настроена серьезно. Он должен был прийти вместе с отцом к нам на ужин. Если я не смогу спросить его, когда мы останемся наедине впервые за столько лет знакомства, то уже никогда не смогу.
Я направилась в раздевалку, думая, что мне придется поторопиться и прийти домой пораньше, чтобы привести себя к ужину в порядок. Естественно, твердо решив не терять время попусту, я тут же врезалась в Джека.
– Ой, прости, Пепперони, – сказал он, погладив плечо в том месте, где он ударился. Он выглядел беспокойным, глаза были широко распахнуты. – Удачно тебе потягаться сегодня со мной в «Твиттере».
Он уже собрался уйти, но я схватила его за руку. Для халтурщика из команды по прыжкам в воду, который даже не может запомнить порядок движений при индивидуальном комплексном плавании, мышцы у него были на удивление крепкими.
– Если ты думаешь, что я расслаблюсь, потому что сегодня пятница…
Джек взял мою руку и сжал ее. Моя рука была еще влажная, поэтому ладонь заскользила в его хватке. Эта близость была такой странной, что даже Джек на мгновение забыл, что хотел сказать.
– Не переживай. Думается мне, ты будешь свободна как птица.
Я прищурилась. Он выглядел еще более самодовольно, чем обычно.
– Увидимся в понедельник, – сказал он, отпуская мою руку, и пошел в сторону своего брата.
Я покачала головой и зашла в раздевалку. Я словно вышла из тумана бассейна, и в мой фокус опять вернулись все проблемы, которые я оставляю на время тренировки. И в список проблем входил не только сегодняшний ужин, но и домашняя работа, «Твиттер», звонок Пейдж, мотивационное письмо для колледжа, которое я еще даже не начинала…
– Какого черта?
Корпоративный аккаунт разлогинил меня. Я ввела пароль, но ничего не случилось: он был неверный. Я уже собиралась позвонить Тэффи и спросить, не меняла ли она пароль, но она опередила меня своим сообщением: «Это ты сменила пароль в “Твиттере”?»
Дерьмо. Нас взломали.
И, что самое забавное, у меня никогда не было своего аккаунта в «Твиттере», так что я не могла зайти туда и посмотреть, кто нас взломал.
«Нет. Я попробую нажать “Забыли пароль” и восстановить все. Кто-нибудь из техподдержки еще на работе?»
Я никогда не встречала нашу команду техподдержки, но, судя по завуалированным жалобам, которые я часто слышу от своей мамы, торопиться они явно не будут. А это значит, кто бы нас ни взломал, чтобы превратить мой аккаунт в свою игровую площадку, сможет сделать это снова, даже если я восстановлю доступ.
Я оторвалась на секунду от телефона. Мой аккаунт?
Также мне писала мама, но ее сообщения я, видимо, уже случайно открыла, когда пыталась зайти в «Твиттер». Интересно, сколько секунд ей понадобится, чтобы пронюхать о нашей проблеме?
От Волка, как и ожидалось, не было ни одного сообщения. Практически все выпускники в общем чате школы в «Визле» ныли о том, что администрация отменила для нас День прогульщика. Если честно, меня это не особо волновало, потому что воспользоваться этой возможностью я не собиралась: у нас есть целые выходные, чтобы заняться тем, чего наша подростковая душа пожелает, не говоря уже о том, что перед колледжем будет целое лето. И, без сомнений, Итан и остальные ребята, которые обожают веселиться, хотели бы гулять в этот день по центру города, а такой неудачник, как я, до сих пор не заходила дальше Семьдесят Пятой улицы.
У меня возникло желание написать что-нибудь в чате. Поделиться каким-нибудь тихим местом для свиданий или написать что-нибудь по поводу выпускного. Что-нибудь нелепое, что может написать только Сиалия, чтобы Волк увидел в чате, что я все еще жива.
Господи. Я собираюсь играть в игры с человеком, которого технически даже не знаю.
Пришло еще одно сообщение, но уже от мамы: «Ты давала кому-нибудь свой телефон?»
– Ради бога, мама… – пробормотала я.
– У тебя все в порядке?
– Да, – огрызнулась я.
Пуджа отступила; она выглядела обескураженной и все еще тяжело дышала после заплыва. До меня дошло, что в этот момент человек десять повернули головы в нашу сторону, а я выглядела как дикое животное, готовящееся к атаке.
– Извини… Я не хотела лезть не свое дело, – сказала она.
– Нет, это ты извини. Я не должна была… Все в порядке, извини.
Пуджа кивнула и пошла к своему шкафчику, не сказав больше ни слова. Я переоделась максимально быстро, чтобы поскорее уйти – но куда? Домой, где я должна буду как заводная игрушка сидеть и улыбаться до боли в скулах отцу Лэндона, пока сама буду внутри закипать от смущения из-за того, какой вопрос я собираюсь задать самому Лэндону?
Может, мне и не стоит этого делать. Может, будет лучше, если я оставлю все на своих местах, Лэндона и Волка в том числе. Потому что чего мне ожидать, если это действительно он? Если бы я нравилась Лэндону как Пеппер, у него была бы куча возможностей показать мне это за последние четыре года.
А может, он бы так и сделал, если бы я не бегала от него, как от чумы, первые два года, боясь опозориться.
А может, я просто обязана спросить его ради той девочки, какой я была, – первогодки, которая была слишком напугана, чтобы заговорить с ним. Должна же быть причина моему страху, даже если я не испытываю его сейчас.
Я уже поворачивалась, чтобы уйти, но заметила, как мимо прошла Пуджа.
– Я правда сожалею, – сказала я, следуя за ней. – Я не хотела на тебя срываться.
Я думала, что она опять оставит мои слова без ответа, но она наклонилась ко мне и сказала кое-что, что заставило меня остановиться:
– Это связано с Джеком, да?
У меня сердце сжалось.
– Что?
Она улыбнулась мне, ее улыбка словно говорила мне «ой, да ладно тебе». Это странно, я столько времени старалась не смотреть Пудже в глаза, что была удивлена, когда увидела, как тепло она на меня смотрит. Удивлена, а потом мне стало некомфортно под ее взглядом – не хочу, чтобы она была мила со мной. Я не хочу быть должна ей, не хочу менять к ней свое отношение с той самой истории с Месопотамией.
