«Спи чутко».
Пеппер
Оказалось, мама паниковала зря. Тот, кто взломал аккаунт, даже не пытался зайти в него в течение выходных. Команда техподдержки пообещала следить за этим и отыскать брешь в защите, когда они вернутся в понедельник на работу.
Все выходные я разрывалась между домашним заданием, которым я пренебрегала всю неделю, и перепалкой с Джеком в «Твиттере». Утром в воскресенье он опубликовал твит: «Наконец-то попробовал “сырные тосты” от ВЛБ! Видеообзор по ссылке!» – и прикрепил к нему ссылку на десятиминутное видео, в котором собраны громко орущие дикие животные.
– Ты не заметила, в последнее время в твиттерском аккаунте «Высшей лиги бургеров» творится какая-то фигня? – спросила Пейдж, когда мы наконец-то созвонились в воскресенье. – Они что, поругались с кулинарией?
Меня аж передернуло.
– Да… Думаю, это… часть стратегии?
– Не могу поверить, что мама позволила развести такой балаган. Даже папа это заметил. Он сказал мне, что он расстроен из-за этого.
Я разговаривала с папой недавно, но он даже не упомянул это. Наверное, знал, что я в этом замешана. Он довольно тихий, но от него ничего не ускользает. Особенно когда дело касается мамы.
– Мы хотя бы знаем этих людей?
Да. Причем очень даже хорошо. Настолько хорошо, что я легко могу представить, с каким лицом Джек публиковал свой последний твит.
– Понятия не имею. – Я решила как можно скорее сменить тему. – Ну что, хочешь поделиться рецептом своих новых «К черту промежуточные экзамены» безе или…
Пейдж рассмеялась.
– Пристегнись, детка, потому что сейчас ты услышишь кое-что о моем профессоре по истории Греции.
Как только мы с Пейдж закончили разговор, я пошла с мамой в «Блумингдейл» выбрать диваны для нового корпоративного офиса, который мы арендовали в центре города. Мы зашли пообедать в небольшое кафе и обсудили школу и одежду, которую я буду носить после выпуска, потому что в колледже нет формы; поговорили о щеночке Тэффи, посты с которым она выкладывает в «Инстаграме» с таким энтузиазмом, что мне стало казаться, что я его выращиваю вместе с ней.
Мы даже не вспоминали о «Твиттере», или о поступлении в колледж, или о кошмарном пятничном ужине. Воскресенье осталось для нас приятным воспоминанием. Это напомнило мне, как раньше мама раз в год позволяла нам прогуливать школу – она везла нас туда, а потом проезжала мимо школы. Мы брали блинчики в «Айхоп», фотографировались на мосту и ездили в Бель Мид, чтобы попялиться на особняки. Украденный день. День, который заканчивается слишком быстро, но остается в твоей памяти надолго.
Я должна была знать, что Вселенная найдет способ уравновесить это.
Джек практически сиял на протяжении всей тренировки в понедельник, хотя я не видела для этого причины. Он все еще не ответил на мой последний твит, так что мяч был на его части поля.
– Как-то тихо было в пятницу вечером, – сказал он, когда команда по плаванию вышла из бассейна, чтобы уступить дорожки команде по прыжкам в воду. – Уснула во время работы?
И тогда мне стала предельно ясна причина его хорошего настроения.
– Так это ты…
Джек наклонился ко мне.
– Что я?
Лэндон попросил меня помочь достать эспандеры для тренировки на суше, и, прежде чем я успела вернуться, Джек уже прыгнул в бассейн и уплыл. Следующие двадцать минут я решала, насколько зла и можно ли мне злиться вообще. Мы сказали, что нельзя принимать это близко к сердцу. Мы сказали, что нельзя отступать.
Но никто не говорил, что нельзя взламывать чужой аккаунт.
Хотя, думаю, ничего такого он не сделал. По большому счету, он просто причинил немного неудобств команде техподдержки в вечер пятницы.
По крайней мере, так я думала, пока не зашла в раздевалку и не увидела пропущенные звонки и голосовое сообщение от мамы.
– Команда техподдержки закончила свое расследование. Пароль бы сменен с твоего телефона.
Я застыла. Это невозможно. Если бы кто-то хотел получить доступ к аккаунту с моего телефона, он должен был бы сначала узнать мой пароль. И никто его не знал, кроме…
Я убью его. Я его на куски порву.
– Позвони мне, как только освободишься, и после тренировки сразу поезжай домой. Нам надо поговорить.
Я опустила руку с телефоном и просто застыла на месте. Джек в шутку называл меня роботом бесчисленное количество раз за последние несколько лет, но в этот момент мне действительно показалось, что у меня произошло короткое замыкание. На меня столько всего навалилось, что мое тело просто не знало, как с этим справиться – со злостью на Джека, с негодованием на маму. В последние несколько недель я распылялась так много, что устала и была готова просто лечь на пол раздевалки и спать, пока надо мной сплетничают и переодеваются другие девочки.
Естественно, мое тело в итоге выбрало самый неудачный вариант, который заключался в том, чтобы расплакаться.
Я почувствовала чью-то руку на своем плече, которая оторвала меня от шкафа, и смутно осознала, что рука принадлежит Пудже. Она затолкнула меня в туалетную кабинку и заперла дверь раньше, чем у меня потекли сопли. Мне повезло быть человеком, который плачет только два раза в год, но когда это происходит, я напоминаю извергающийся вулкан – красные глаза, распухший нос, покрытое красными пятнами лицо и все такое.
Примерно через минуту я смогла заставить себя собраться с силами и посмотреть на Пуджу, которая прислонилась к противоположной стене кабинки.
– Спасибо, – сказала я, мой голос дрожал.
Она оторвала кусок туалетной бумаги и протянула его мне.
– Хочешь обсудить это?
Я покачала головой, но в тот же момент глубоко вдохнула, и бум – открылись не только слезные шлюзы, но и словесные. Я рассказала ей все: о том, что пишу твиты с корпоративного аккаунта «Высшей лиги бургеров», о Джеке и «Маминых тостах», о маме, которая буквально дышит мне в затылок, и о том, насколько я была глупа, когда назвала мальчику-подростку пароль от своего телефона и не сменила его сразу после этого.
Какое-то время Пуджа просто смотрела на меня.
– Ладно, во-первых, это, наверное, самая странная история, которую я когда-либо слышала. А мы вообще-то в Нью-Йорке живем, что уже о многом говорит.
Я выпустила смешок.
– И во-вторых… что ж. Я понятия не имею, как писать хорошие твиты и насколько велики масштабы вашей с Джеком кокетливой войны.
– Это не… Мы не флиртуем…
– Но, – сказала Пуджа, проигнорировав мой протест, – я знаю один способ, как можно отомстить Джеку.
Пуджа может считать странной нашу историю с «Твиттером», но для меня не менее странной оказалась она, протягивающая мне оливковую ветвь после четырех лет войны. Мне должно было показаться подозрительным ее желание помочь, но в этом-то и дело – несмотря на то, что мы никогда не были друзьями, я знала Пуджу. И знала ее очень хорошо. Я знала все ее мотивы, знала, с каким лицом она просчитывает следующие ходы, знала ее сильные и слабые стороны, как свои собственные. Поэтому я так же хорошо знала причину, по которой она была искренней сейчас.
