Плюс она решила рассчитаться со мной за помощь с Ракером.
– Я слушаю.
Джек
Я должен был догадаться, что происходит что-то странное, когда увидел Пеппер и Пуджу обсуждающими что-то у шкафчика в среду утром. Всем в Стоун Холле было прекрасно известно, что они соревнуются буквально во всем; сражение Гаморы и Небулы из «Стражей Галактики» выглядит менее эпично, чем противостояние этих двоих.
Но я решил, как ничего не подозревающий идиот, что это не имеет ко мне никакого отношения. И, как все тот же ничего не подозревающий идиот, я решил, что пакость сошла мне с рук, когда на самом деле все обстояло совсем по-другому.
Представьте себе напуганного Пола. Акцент именно на пугливость, потому что Пол и так круглосуточно трясется, как чихуа-хуа. Он вошел в классную комнату и проскользнул прямо ко мне, наклонился поближе и заговорил, двигая только одним уголком своего рта:
– Это ты?
– Можно конкретнее, пожалуйста?
Он оглянулся, чтобы убедиться, что миссис Фэрчайлд не смотрит на нас, и затем повернул мне экран своего телефона. Я взглянул на письмо, и мое сердце начинало колотиться быстрее с каждой строчкой.
«Дорогие прилежные ученики академии Стоун Холл,
После исследования приложения «Висл» администрация школы обратила внимание, что создатель ограничил доступ к нему, разрешив регистрацию только через адрес школьной электронной почты, и что приложение привязано к одному из этих адресов. Мы пришли к выводу, что создателем мессенджера является один из учеников школы. Настоятельно прошу любого, кто обладает информацией о приложении, сообщить об этом в администрацию школы.
Директор Ракер»
– Да что же он так пристал к приложению, – процедил я сквозь зубы. – Что он видит в нем опасного? Буквально неделю назад ребята в чате придумали клеить друг другу на шкафчики милые записки. Какого черта?
– Так… это был ты?
Я разжал челюсти. У Пола глаза были широко распахнуты, словно он невольно стал соучастником убийства.
– С чего ты так решил? – осторожно спросил я.
– Может, из-за десятка других приложений, о которых ты говорил без конца последние пару лет?
Что ж, в его словах был смысл. Пол был одним из немногих людей, которые были в курсе, что я увлекаюсь разработкой приложений. Однажды я сделал приложение, задачей которого было отправлять ему гифки с чихающими людьми каждый раз, когда количество пыльцы в воздухе достигало определенного значения, тогда он не забывал принимать свои лекарства от аллергии.
– Послушай, чувак, я не собираюсь закладывать тебя. – В его голосе появились плаксивые нотки, как и в детстве, когда ему начинало казаться, что он что-то упустил (как это обычно и было). – Ты можешь рассказать мне.
Не то чтобы я не доверял Полу. Я просто не хотел, чтобы кто-нибудь вообще знал об этом. Вся прелесть этого приложения в его анонимности, это безопасное место, где каждый может просто быть собой. Если я расскажу Полу правду, то разрушу это волшебство.
Но несколько секунд спустя от расстройства Пол стал похож на побитого щенка еще больше, чем обычно, поэтому я не смог промолчать.
– Прекрасно. Ладно. Я сделал его.
– Я знал это!
– Целых несколько минут, ага, – фыркнул я, взглянув на время отправления электронного письма.
– Это так классно, Джек.
– Говори тише, – напомнил я ему, осторожно осмотрев класс. – Никто об этом не знает.
– Даже Итан?
Я едва сдержался, чтобы не закатить глаза.
– Особенно Итан.
Несколько секунд Пол сидел со стеклянным взглядом, словно пытался осмыслить что-то, что его мозг принять не в силах.
– Вау. Да ты же просто секретный бог Стоун Холла.
Мое лицо залилось краской.
– Я просто сделал тупое приложение. И просто присматриваю, чтобы некоторые люди не вели себя как последние уроды.
– Ты там общаешься с кем-нибудь? – спросил Пол. – Это ты контролируешь время, когда приложение раскрывает личности? Ты знаешь ники каждого ученика?
– Нет, нет и абсолютно нет.
Что ж, частично я солгал, но это для его же блага. Я не хочу, чтобы он зациклился на этом и стал следить за всеми участниками общего чата, чтобы понять, кто из них я. Или еще хуже – попросит раскрыть ему чью-нибудь личность.
– Ой, да ладно тебе. Ты даже проверить это не можешь?
И вот оно.
– Нет, – жестко сказал я, и Пол аж вздрогнул от моего тона. Я старался быть более расслабленным, но уверенным, чтобы он принял это. – В этом и смысл, понимаешь? Все анонимно. Каждый может чувствовать себя комфортно. Так что нет, я не могу проверить. Я даже не знаю, сидит ли мой собственный брат в этом приложении.
Пол переварил это.
– Дерьмо, вот это жесткач.
Я неуютно заерзал на стуле.
– Это точно.
Прозвенел первый звонок, и в класс вошла Пеппер. Я ожидал хоть какой-нибудь мгновенной реакции на мою пятничную проделку, но ее не последовало. Она помахала мне с коварной улыбкой на лице. Я знаю ее достаточно хорошо, чтобы понять, что за этой улыбкой кроется нечто ужасное.
Но остаток дня прошел спокойно. Все, что постилось с аккаунта «Высшей лиги бургеров», – это твиты о благотворительной акции и гифка с танцующим бургером. Я получил уведомление только о сообщении Сиалии, которая пошутила по поводу птичьих узоров на штанах Ракера.
Для меня облегчением было как общение с ней, так и его отсутствие.
Я прекрасно понимал, что в какой-то момент мне придется признаться. Мы не можем провести вечность в пузыре «Визла». Но сейчас – сейчас хорошо, что у меня есть кто-то, кто не связан с остальной моей жизнью. Кто-то, кто не ждет моих твитов, чтобы сразу же наброситься на них. Кто-то, кто воспринимает меня не как брата Итана, а как просто меня.
Теперь, когда кто-то знает правду, все стало иначе. Теперь я считаю себя предателем, потому что поделился своей тайной с Полом, а не с человеком, с которым разговаривал месяцами. Это также показывает, какой я трус: создал приложение, которое должно было раскрыть нас друг другу, поменял код и не сказал ей правду. Теперь Пол ее знает. И единственная вещь, которая больше, чем его сердце, это только его рот.
Может, так все и должно было произойти. Может, и не существовало такого сценария, где я бы не облажался. Может, это очередная вещь, которую я должен был подорвать с самого начала – только на этот раз я даже не могу обвинить Итана в этом. Я сделал это сам.
Так странно, что чувство вины преследует меня постоянно, но больше всего поражает не это. Я до сих пор ни на шаг не приблизился к тому, чтобы вычислить ее. Предположительно у нее нет непереносимости лактозы, и сегодня она пришла на занятия. Она не из супербогатой семьи, но сложно понять, кто подходит под эту категорию, потому что мы все носим одинаковую школьную форму. Возможно, если бы я сидел в «Инстаграме», то смог бы определить круг более богатых ребят, но кажется жутковатым зацикливаться на таких вещах.
