– Это, наверное, здорово – вырасти здесь. То есть оставаться на одном месте. Знать всех.
Джек не выкинул никакой шуточки и не отмахнулся от моих слов. Вместо этого он словно ожил, начал казаться мне более открытым, что я раньше наблюдала, когда он общался с Полом или дурачился с другими ребятами из команды по прыжкам в воду. Он наклонился вперед, его взгляд казался заговорщическим, словно он собирался поделиться чем-то сокровенным.
– Да. Это классно. У нас есть постоянные клиенты. Несколько пожилых дам, которые заставляют меня называть их «тетями», хотя я даже не знаю их имен. Несколько профессоров из Нью-Йоркского университета, бридж-клуб, клуб по бегу, участники которого обычно пробегают километр вокруг домов, а потом напиваются все вместе. Все знают друг друга. Я практически рос на полу кулинарии. – Он уныло посмеялся, потирая при этом шею. – И ни одно дерьмо не сходит мне с рук.
– Ты не можешь сказать им, что это Итан сделал?
– Нет. Итан слишком умен, чтобы попасться. Или слишком популярен. – Он едва заметно вздыхает. – Но это не мешает одноклассникам по-прежнему путать нас после двенадцати лет учебы.
Я уставилась на его лицо – его брови всегда отличались особой выразительностью, в волосах не осталось ни намека на прическу, которую им когда-то придали, он всегда с легкостью вписывался в любую остановку, куда бы он ни пошел. В целом, они с Итаном очень похожи, если не заострять внимание на деталях, но в моей голове они словно представители разных видов.
– Я не могу этого понять. Я даже представить не могу, чтобы вы были еще более разными.
Джек фыркнул.
– Ага. Спасибо.
– Что?
Джек протягивает руки какой-то невидимой аудитории, его голос принял совершенно иной тон:
– Ты ничто по сравнению с твоим невероятно популярным и до безобразия одаренным братом, которого все вокруг обожают и разве что в задницу не целуют.
– Это не то, что я имела в виду. – Я сдержала раздражение от того, что меня поняли неправильно, из-за выражения его лица, которое он нигде не мог спрятать, потому что сидеть в автобусе – все равно что стоять на сцене. – Эй. Я правда не это имела в виду. Вы двое словно из разных миров, понимаешь?
Джек кивнул.
– Извини. Глупо так чувствовать себя, но я ничего не могу с этим поделать, потому что все вокруг любят его больше.
Я решила подождать немного, вдруг он решит смягчить последнюю тему. Но прошло несколько секунд, и стало ясно, что он не будет ничего говорить.
– Что ж, я не могу сказать, что мне он нравится больше. – И затем из-за того, что кончики его ушей заметно покраснели, я добавила: – Я хотела сказать, что вы оба занозы в моей заднице, так что не стоит настолько…
– Ага, – невозмутимо сказал Джек. Но затем то выражение лица сменилось его привычной полуухмылкой. – Думаю, я тебе нравлюсь.
Я скрестила руки на груди.
– Я не это только что говорила, придурок.
– Думаю, мы даже друзья.
Я уже собиралась опустить какую-нибудь шутку в его адрес, но слова застряли у меня в горле.
– Спасибо, что помогаешь мне, – вместо этого сказала я.
Его ухмылка смягчилась и стала напоминать нормальную улыбку. Джек рукой потер шею.
– Да, что ж. Чем дольше ты будешь поражать кого-то на собеседовании, тем больше времени у меня будет, чтобы уделать тебя в «Твиттере», так что… удачи тебе.
Моя улыбка дрогнула на мгновение, потому что впервые за последние несколько недель я забыла о войне в «Твиттере». Это мгновение казалось мне украденным. Джек откинулся на спинку сиденья, и я сделала то же самое, и этот момент длился достаточно, чтобы я захотела остаться в нем навсегда, вместо того чтобы встретить реальность по ту сторону дверей автобуса.
Пеппер
То, что мы добрались до университета с двумя минутами в запасе, было настоящим чудом. Джек знал, куда идти, поэтому бежал впереди, а я пыталась не отставать в своей тесной обуви, не в состоянии скрыть свой сбитый с толку взгляд, когда он сказал, что был здесь на собеседовании на прошлой неделе.
– Что? – прохрипела я. – И ты мне говоришь об этом только сейчас?
– У меня нет шансов пройти в этот университет. О чем тут говорить?
– Рассказать, какие вопросы тебе задавали!
Джек бросил на меня недоуменный взгляд.
– Это просто, – сказал он. – Хвастайся своими оценками, а потом просто скажи, чем хочешь заниматься. В чем твоя страсть. Вот и все.
Я открыла рот. А потом закрыла.
– Книги. Бить рекорды по успеваемости. Смешно шутить в «Твиттере», – подсказал Джек.
– Точно.
Джек повернул голову и посмотрел на меня, прежде чем нахмуриться.
– Это Лига плюща, Пепперони. Если ты не знаешь, что ты хочешь делать по жизни, хотя бы придумай ложь поприличнее.
– Патриция Эванс?
Мои уши в трубочку свернулись от звучания моего полного имени, которое я слышу только в голубую луну. Это координатор собеседования, который только что выглянул в фойе, и, слава всем богам, которые отвечают за поступление в колледж, не видел, как я только что носилась по коридору как угорелая.
Но их милосердие, видимо, не распространялось на насмешки Джека.
– Патриция?
Я наклоняюсь к нему, пока координатор все еще не слышит нас.
– Произнеси это имя еще раз, и ты труп, Кэмпбелл.
В этот раз он улыбнулся самой мягкой улыбкой, которую я когда-либо видела. Он кивнул мне и одновременно импульсивно и мило произнес мое имя так, как я его никогда не слышала:
– Патриция.
Мое сердце пропустило удар под его взглядом, и я даже не смогла придумать, что ему сказать в ответ.
Затем Джек вытаращил глаза и махнул в сторону двери, где координатора уже не было видно.
– Давай!
Я поспешила по коридору, чувствуя во рту странное послевкусие. Хотя бы придумай ложь поприличнее. Это был лучший совет, который он мог мне дать, потому что, несмотря на то, как усердно я готовилась к университету последние четыре года, я понятия не имела, что мне сказать.
И что еще важнее, я понятия не имела, что хочу делать дальше.
Это не должно было стать сюрпризом. У меня был не один год, чтобы подумать об этом. И ведь на днях доставала Волка этим вопросом – чья бы корова мычала.
Но, на самом деле, мне никогда не приходилось думать об этом. Я держала открытыми для себя кучу возможностей. Высшие оценки в классе, награды по плаванию, дискуссионный клуб, сбор средств для команды… Я взвалила на себя все это и потянула. В моем резюме нет слабых сторон, глядя на которые приемная комиссия сказала бы: «Да, но что насчет…»
