Я босиком вышла во дворик умываться
— Эй, Мапроник, ты опять дрыхнешь! Наверно, едва отошел от любовной ночи… интересно, интересно, откуда только у тебя денежки берутся для твоей «подзаборной» красотки… а, Клодий уже вернулся?
— Хозяина еще нет, Госпожа!
Вот тебе раз… неужели Оливия до смерти залюбила нашего поэта. Кто тогда будет меня кормить и опекать… Прискорбно, прискорбно…
До обеда я без дела прослонялась по двору и дому, таращилась на Элиава и даже сравнивала парня кое с кем, правда, в пользу последнего… Эх, когда теперь я увижу моего синеокого витязя… в белоснежной тоге. А после скромного обеда явился посыльный из дома «разврата», то бишь от самой Оливии. Оказывается, еще с утра они вместе с Клодием укатили на какую-то загородную виллу. У них, что же, начался медовый месяц?!
Дядюшка так сумел угодить матроне, что она его теперь по своим дачам катает, кормит всякими деликатесами и ублажает безмерно. Вот же скромник! Наверно, он понимает толк не только в стихах, а притворялся этаким «осликом». Но самое-то интересное было впереди! Оливия выслала за мной повозку, чтобы и я присоединилась к дружеским посиделкам. Ну, уж нет… знаю я чем они заканчиваются, эти древнеримские посиделки. Не поеду ни за что! А что же мне делать дома…
Может, пролезть в дыру, что образовалась в стене и посоветоваться с Гаем? Не хочу сидеть дома одна с похотливым сатиром и томным юношей, что уже не сводит с меня глаз и постоянно краснеет, когда я вполне дружески хлопаю его по плечу. Ну, нравится мне его задевать… У Элиава такое гладкое, смуглое плечо, что у меня появляются в голове всякие неприличные мысли, а это, конечно, нехорошо.
Хотя Клодий как-то намекал, что я вполне могу развлечься с этим парнем, и притом как мне заблагорассудится, но я же не какая-нибудь там Оливия, я же Наталия… Надо следить за собой. И быть в ответе за тех, кого приручаешь. А если Элиав влюбится в меня, а у меня только одни развлечения на уме…. Нет, нет, цыплят трогать не буду, я не лисица…
Двое слуг втащили в нашу ограду небольшой ларь и посыльный сам откинул его крышку.
— Моя прекрасная Госпожа дарит вам эти наряды и украшения в знак своей дружбы и расположенности. На вилле Котта будут проходить гладиаторские бои, выступления фокусников и танцы. Гостей будет мало, но также приглашены Консул Гай Марий Каррон, сенатор Главк и несколько благородных подруг Госпожи. Вы отправитесь вместе со мной на виллу? Что мне передать несравненной Оливии? Она не любит отказы…
Прямо как в детской игре… «Вы поедете на бал? Черно-бело не носить, букву «р» не говорить…»
— Конечно же, я поеду… «Ведь там, возможно, будет мой Гай — мой… сосед! Пусть пока только сосед, но мой! Да-а-а, кстати, а где обещанный мне денарий… Неужели Гай забыл о нем… естественно, я поеду…"
Уже через час наша открытая повозка, запряженная парой резвых лошадок вовсю пылила по Аппиевой дороге в сторону роскошных владений покойного Публия Фракийского и его прекрасно здравствующей поныне супруги Оливии.
Но надо признать встретили меня там довольно прохладно, правда, самой Хозяйки и моего милейшего Клодия не было на открытой терассе виллы, куда меня провели, едва я выбралась из повозки. Зато на особых «шезлонгах» под навесами отдыхали несколько молодых и молодящихся девиц с высокими начесами на головах.
— О, это, наверно, и есть Наталия из Этрурии… та самая, что собралась поймать в сети любви нашего неуязвимого кентавра!
— Скорее небо поменяется с землей, чем Консул Рима женится на девице из «плебса».
— Но ведь Каррон и сам выбрался из низов, что ему стоит взять к себе в дом такую же замарашку.
— Тш… Не смейте дурно говорить о Гае Марие Тевтобургском, что вернул честь римского Орла, усмирив германцев на севере.
Я не успела еще отойти от этой утомительной долгой дороги, не успела оглядеться, а меня уже вовсю обсуждают местные сплетницы. Ну, дела! И главное, совершенно нет сил спорить и доказывать, что-то… И не важно, что я летала на самолете и пользовалась микроволновой печью, здесь и сейчас это ничего не значит. Я для них — не более чем назойливая мошка, которую послушный раб легко отгонит опахалом. Я смирилась… или притворилась… одно из двух…
— Приветствую вас, милые девушки! Да, я та самая Наталия, что имела наглость замахнуться на вашего Героя… Что ж… история знает рабов, достигших порфиры. Все могут мечтать о Триумфе, а не только Консулы. Конечно, мне до вас далеко, ваши наряды роскошны, а прически бесподобны. Вы такие утонченные и изысканные, а я всего пару недель в Риме и чудом попала на прием к Оливии. Кажется, у меня закружилась голова и мне показалось, что я могу летать. Лишь бы солнце не обожгло мне крылья, как греческому Икару.
— Вы позволите мне присесть и немного передохнуть, меня мучает жажда, могу я взять со столика эту виноградную кисть?
Девицы переглянулись и пренебрежительно фыркнули, однако указали мне на свободное ложе и продолжали смотреть с любопытством. Я же с удовольствием умылась водой, что мне поднесла девочка-подросток, должно быть, тоже рабыня, и прилегла на удобную лежанку, опираясь на локоть. Но долго прохлаждаться мне не пришлось, так как явилась другая рабыня и пригласила меня в личные покои Госпожи.
Такой поворот событий вызвал новые пересуды у явно скучающих от безделья знатных римлянок.
— Я так и думала, Гай Марий — это просто отвлекающий маневр, а все дело в том, что Оливия устала от мужчин и желает заняться этой чужестранкой.
— Верно! Как мне самой это не пришло в голову… Все ясно, как солнце… Оливия выбрала эту девицу для себя… у нее же варварские черты лица… Оливия любит все необычное…
Я даже не посмотрела на праздных болтушек, пусть и дальше чешут себе языки. Я прошла вслед за рабыней по коридору вглубь дома. Стоит отметить, что и двор усадьбы и само жилище изрядно отличалось от роскошных римских апартаментов Оливии. Здесь, на вилле все было гораздо проще и грубее. Я вскоре сделала вывод, что прежде всем тут заправлял сам Публий Котта, ныне отправившийся в «долину смертной тени».
Еще по пути в загородное поместье мой словоохотливый сопровождающий подробно рассказал мне о всех прежних порядках на вилле. Кажется, мужчина с тоской вспоминал дни, когда был жив Хозяин.
— Госпожа не следит за делами, а управляющие не могут договориться… К вилле примыкает школа гладиаторов, одна из лучших в окрестностях Рима. В казармах при школе живут около сотни отличных бойцов, матерых силачей, изощренных в искусстве убийства.
— И все они узники войны? Пленные мужчины из покоренных народов?
— Кто-то избрал эту долю, чтобы выкарабкаться из нищеты, есть рабы, проданные своими господами, а также неоплатные должники, проигравшие тяжбу, немало осужденных преступников… Каждый день они могут закончить свою жизнь на арене, извиваясь в агонии на кровавом песке под восторженный рев тысяч благодарных зрителей.
— Извращенцы — эти ваши зрители, вот что я вам скажу!
