— Га-ай… ммм…
Он меня поцеловал. Наконец-то он догадался меня поцеловать прямо в губы и, кажется, это заставило его тотчас разделить мое блаженство. Мы получили наслаждение вместе и он со стоном придавил меня к импровизированной постели, но я и не думала протестовать. Даже чувствовать тяжесть его тела было моей наградой.
— Ахх… В этой жизни точно есть удовольствие для меня, и оно носит твое имя — Гай Марий Каррон.
Он немного помедлил, переводя дыхание, а потом хрипловато прошептал:
— А мое удовольствие — это ты, Наталия…
— Я согласна. Нну… тяжело…
— Прости…
Мы лежали, обнявшись, и он лукаво улыбаясь и прикрыв глаза, тихо целовал мое лицо.
— Ты пришла за этим?
— Я пришла объявить о своей полной и досрочной капитуляции. Сдаюсь тебе без решающего сражения. Владей разумно! Я полностью в твоей власти!
— Почему же ты пришла именно сегодня?
Он словно хотел услышать от меня что-то важное, будто какой-то пароль, что развеял бы его сомнения. Я задумалась и решила говорить на понятном ему языке:
— Знаешь, Гай, я бы, конечно, выдержала и долгую осаду, но какой смысл… Я давно уже решила, что буду принадлежать только тебе, фельдмаршал.
— Что означает это слово?
— Военачальник на моей Родине.
— Откуда же ты? Или не хочешь говорить об этом? Ты скучаешь о своем прежнем доме? До него можно добраться морем, если выйти на корабле из Остии?
Никогда прежде Гай не был столь разговорчив, я поняла, что он искренне хотел бы помочь мне, желая узнать лучше, откуда я появилась в Риме. Но его слова разбудили во мне и другие воспоминания. Я тут получаю радости жизни, а Клодий мучается, собирая свои фолианты и прощаясь с жилищем родителей.
— Гай… Нам очень нужна твоя помощь! Если Клодий не найдет деньги, то дом у него заберут.
— Так ты явилась ко мне за деньгами?
Меня будто ударили. Вот так прямо и резко спрашивать очевидное… Я отодвинулась от него и теперь смотрела удивленно, пытаясь угадать истинное настроение римлянина:
— Да, нам нужны деньги. Я и об этом хотела с тобой поговорить. Кроме всего остального…
— А если я откажусь тебе помочь, кому еще ты себя предложишь?
— Значит, вот как ты думаешь про меня, да? По-твоему, я буду бегать по городу, задрав подол, и умоляя каждого богача взять меня за пять тысяч сестерциев?
— Почему именно пять? — вскинул брови Консул, думая о чем-то своем
— Столько требуется для отсрочки нашего выселения. Хотя, это вряд ли спасет…
— Ха…
Он смеялся, хитро прищурясь. Я же была вне себя от обиды и злости.
— Так куда ты пойдешь дальше, если я скажу, что не дам и асса за вашу развалюху?
— Куда я пойду? Хорошо! Я скажу тебе, куда я пойду! Если Оливия тоже откажется нам помочь, то мы с Клодием решили выпить яд. Он бездарный поэт. Я — неудачливая путешественница во времени, ничего доброго нас не ждет в этом мрачном мире, где все построено на деньгах и наживе. Дакоса я сегодня отпустила, Элиав решил умереть с нами, он не хочет попадать в гарем к какому-нибудь богатенькому изврашенцу, Мапроник пристроится куда-нибудь, этот лысый сатир точно не пропадет.
— Ты даже о рабах своих побеспокоилась, а я-то как же без тебя…
Я даже не обратила внимание на то, как резко изменилось выражение лица Гая после моих слов, так была погружена в разыгрывание трагедии, что будто бы нас всех ожидала. На глаза мои невольно набежали слезы, я как-то сразу по-женски расчувствовалась, жалея сама себя и своего приятеля-поэта. В помещение заглянул раб и мне пришлось спрятаться за широкую спину консула. Я руками охватила шею Гая Мария и выглянула из-за его плеча на того, кто нам помешал.
— Господин! Вас очень желает видеть благородная Оливия Котта.
— Что еще за новости?
Я тотчас стиснула руки, желая задушить этого негодяя:
— Значит, к тебе Оливия ходит? А ты врал, что не пускаешь женщин, притворялся таким святошей?!
— Она никогда не переступала порог моего дома. Я не представляю, что могло заставить ее прийти сюда! Следует это узнать.
Гай отвел мои руки и подошел к соседнему столу, собираясь надеть тунику. Мне пришлось последовать его примеру, хотя с гораздо большим удовольствием я бы продолжила любовные игры. Воистину, делу — время, потехе… одиннадцать минут.
Мы вместе появились в зале для посетителей, и я едва сдержала разочарованное восклицание, увидев как изменилась Оливия. На ее щеках не было и следов краски, матрона выглядела постаревшей и подурневшей. Волосы были собраны небрежно, словно укладывались в большой спешке, одежда растрепана. Ввалившиеся глаза лихорадочно блестели на бледном, изможденном лице:
— Гай, уступи мне его дом. Я дам тебе любые деньги, сколько пожелаешь, я согласна на все, только уступи…
— О чем ты говоришь, женщина? — как-то даже притворно изумился консул
Я подбежала к Оливии и едва успела ее поддержать, она почти упала на колени. На подмогу тут же кинулся ее раб, что держал увесистый мешок, видимо, полный монет.
— Что случилась? Ты нездорова?
Но матрона словно не слышала мой вопрос, продолжая умолять Каррона:
— Гай, заклинаю тебя, продай мне его дом, заклинаю всеми Богами. Мне только что рассказали о сделке, я надеялась успеть…
Я вопросительно и строго посмотрела на консула:
— И что ты молчишь? Она же страдает!
Гай только развел руками и плечами пожал:
— А что я могу сделать? Дом Клодия я еще утром оформил на твое имя, заплатил все долги и неустойку. Оливия, ты меня слышишь? Дом принадлежит Наталии, она теперь там хозяйка. Хотя… если согласится стать моей женой, я буду иметь полное право распоряжаться ее имуществом…
Я разинула рот и тут же прикрыла его рукой, я ушам своим не могла поверить. Неужели, это правда… или сладкий сон… Гай собирается на мне жениться? Воистину, воды Тибра побегут вспять!
На какое-то время в просторной комнате установилась тишина, нарушаемая только негромким журчанием фонтанчика. Я, наконец, отвела взгляд от синевы консульских очей и обратилась к Оливии, что в крайне плачевном состоянии присела на низенькую скамеечку, заботливо подставленную рабом.
— Гай, ты не шутишь? Ты, правда, купил для меня дом Клодия?
— Это так.
— И он теперь мой? Удивительно! А его рабы?
— И дом и все имущество поэта, живое и неживое… все принадлежит тебе.
Я была так взбудоражена этой новостью, что даже простила Гаю пренебрежительное отношение к Элиаву и… ну, о Мапронике я и сама была невысокого мнения, сластолюбивый хитрец, что вечно притворяется немощным, но стоит хозяевам удалиться, откуда только берется прыть.
