— Паша, Паша, вставай, — забарабанила ладонью по двери. — Паша!
— Ну чего ты орешь? — брат, сонно хлопая глазами, предстал передо мной, подтягивая боксеры. — Что такое?
— У меня нога опухла!
— Эх… Прискорбно…
— Паша, что там? — тихо поинтересовался женский голос.
— Аньку надо вести в травмпункт, — Пашка отвернулся, проигнорировав мой немой вопрос. — Ты с нами или здесь подождешь?
— С вами, наверное, — позади Пашки, кутаясь в простыню, возникла взъерошенная Маргарита. — Доброе утро… Анна, правильно? Где у вас ванная?
— Первая дверь направо, — процедила я и, когда Марго, пройдя мимо, скрылась из виду, набросилась на брата. — Я же тебя просила, предатель ты чертов. Я же просила! Да как ты мог?! Что мне теперь делать?
— Ничего тебе не будет. Они разводятся. У них не семейная жизнь, а фикция, — Пашка присел на корточки, посмотрел на мою ногу. — Ань, это все серьезно. Ты, похоже, связки порвала.
— Может, лед приложить? — я что-то совсем перепугалась. Серьезный Пашка — это показатель, нехилых проблем.
— Не надо. Собирайся, и поехали в травму. Не нравится мне это.
— А ты меня потом до работы закинешь?
— Какая работа? На костылях пойдешь?
— Не твоего ума дело! И… И какие костыли, это всего лишь ушиб.
— Хорошо бы.
По дороге из травмпункта я едва сдерживалась, чтобы не зареветь. Надрыв связок, больничный на две недели и лангет после того, как сойдет отек — вот каков был итог моих поскакушек по стройке на каблуках. Выглядел мой корсет на стопу, конечно, лучше, чем гипсовая лангетка, но все равно смотрелся ужасно. Костяная нога, не иначе. Я не имела ни малейшего желания носить его. Поэтому убрала коробку с приспособлением с глаз долой и надеялась, что как только спадет отек и боль куда-нибудь денется, я и думать забуду обо всех неудобствах. Сидеть две недели дома я не планировала.
Хорошо, хоть Маргариту Пашка ссадил ещё до больницы. Иначе бы я точно впала в истерику.
— Ну чего ты переживаешь, воблешка? Дома полежишь, отдохнешь, — пытался успокоить меня Пашка.
— Мне только проект дали. Собственный! Мне!
— Как вернешься — все и сделаешь. Хочешь, я поеду и с твоим начальником поговорю?
Я глянула на брата злобным взглядом.
— Ага, и заодно расскажешь, где сегодня ночевала его жена.
— Ай, да брось, — Пашка махнул на меня рукой. — Они уже давно вместе не живут. Муженек её девок к себе вовсю водит. Вот и Марго решила немного расслабиться. Чем она хуже?
— Хуже, лучше… Неправильно это все, — отвернувшись, ответила я.
— Так мне съездить? — уточнил заботливый Пашка.
— Нет, конечно. Я сама позвоню и все объясню.
Но мой звонок вверг Сергеича в панику.
— То есть как тебя не будет две недели? Ты же понимаешь, что твою работу мне придется впихнуть кому-нибудь из отдела, и ребята в восторге не будут. Давай, ты сегодня отлежишься, а завтра я за тобой заеду и привезу сюда, договорились?
— Да, конечно! Спасибо!
Пашке о своем сверхраннем выходе я не сказала ни слова, и утром, дождавшись его отъезда, позвонила Сергеичу.
Отек за сутки чуточку спал. Я перебинтовала ногу эластичным бинтом, но лангет надевать не стала. Влезла в брюки и темные кеды. Игорь Сергеевич ждал меня у подъезда на своем рав-4.
Интересно, а я когда-нибудь смогу позволить себе подобные автомобили?
— Евгений Александрович вчера про тебя спрашивал.
Я затаила дыхание, ожидая продолжения.
— Я ему сказал, что ты приболела, и сегодня уже вернешься в строй. Он, конечно, не очень доволен был, но ты не переживай. Отработаешь.
Жаль, что я не знала номера Евгения. Позвонила бы ему напрямую. Неизвестно, что там наплел Сергеич, а я бы объяснила все, как есть. Евгений бы меня понял. Наверное.
Обезболивающее сделало свое дело — я почти без помощи Сергеича поднялась по лестнице и… нос к носу столкнулась с Шершневым.
— Доброе утро, — хмуро оглядев меня, поздоровался он. — Почему вчера тебя не было на рабочем месте?
— Здравствуйте. Я болела.
— Где больничный?
— Его только открыли.
Евгений вскинул брови.
— А когда закроют?
Я ответила, не отводя глаз.
— Через две недели.
— Ну, если ты готова работать, — он пожал плечами. — Вперед. Сергеич, я хотел спросить по поводу…
Они заговорили о своих делах, а я поковыляла к кабинету. Без поддержки идти оказалось и больно, и трудно. На полпути я оперлась о стену и поджала ногу, переводя дух, потом сделала ещё пару шагов. Какое счастье, что в коридоре было пусто! Не любила я проявления собственной слабости. Мне за них было стыдно.
— Ай! — кто-то взял меня под локоть. От неожиданности я шарахнулась в сторону и едва не упала. Этот кто-то второй рукой обнял меня за талию и удержал подле себя.
— Что у тебя за травма? — тихо спросил Евгений, прижимая меня к себе.
— Надрыв связок голеностопа. Я сама виновата, позавчера…
— Отвезти тебя домой?
Я сделала шаг вперед, уходя от его рук, и, не оглядываясь, снова оперлась о стену.
— У меня много работы. Я бы не хотела потерять мой первый собственный проект.
— Хорошо, — рассеянно ответил Евгений и отступил. Гораздо быстрее, чем я того хотела.
В итоге я дошла до кабинета сама. Поздоровалась с коллегами, получив очередной подкол от Марины, которая обозвала меня "тем самым муравьем с березы, у которого "ножка болит".
— У тебя и глаза, как у него — на пол лица. Приведение увидела или так больно?
— Переживу, — сухо ответила я. Упала на стул и облегченно вздохнула.
— А мы-то уж думали, что вообще здесь поселимся, если ты на больничный уйдешь, — продолжала тараторить Марина. — Коля все за тебя заступался, но сам же не хотел проект брать.
