— Мне сложно в это поверить.
— Так вот — поверь, — с нажимом сказал Дэрил. — Давай, давай. Просто поверь, попробуй, без сомнений.
Его слова лишают меня опор, которые всю жизнь поддерживали меня, как женщину.
Если я не могу дать ему весь секс, который нужен, то зачем я нужна?
— И ты обойдешься без минета, если я не захочу? — фыркнула я.
— Ты все-таки плохо меня поняла… — он засмеялся, но глаза остались серьезными. — Попробуем Гугл-переводчик?
Ладно, допустим.
Осталось разобраться с борщом.
Неужели та же фигня, что с минетом, и его совершенно необязательно варить, чтобы мужчина меня любил?
Или что там у Деррила вместо борща в культурном коде? Сэндвичи?
Глава 47. Пенза, на экране
— Уайт. Дэрил Уайт, — сообщил мне красивый мужчина, по какому-то счастливому сочетанию звезд оказавшийся субботним утром в моей постели.
Возможно, до Деда Мороза дошло наконец письмо, которое я отсылала ему в семнадцать лет. Главное, чтобы он не стал исполнять желания из следующих писем.
Двое детей — мальчик и девочка — у меня уже есть!
— Бонд, Джеймс Бонд, — отозвалась я ему в тон. Потом дошло: — А! Э! Твое имя?
— Ага… — задумчиво сообщил Дэрил «Дриллер» Уайт, по привычке стаскивая с меня одеяло.
— Очень приятно. Лилия Андреевна Белова, по мужу Новикова.
— Андреевна?
— Это отчество. Не заморачивайся.
Я перевернулась на живот и задрала голову, глядя в его лицо. Загорелое, жестковатое, но мимические морщины разбегаются от глаз и рта по линиям улыбки. Дэрил часто улыбается, гораздо чаще, чем на экране, и я в последнее время даже стала иногда забываться и не каждую минуту помнить, что он всемирно известный порноактер. Потому что в жизни он все-таки немного другой.
На роликах в «инстаграме» и «онлифанс» он смотрит свысока, доминирует, почти не улыбается и кажется, что все, что его интересует в жизни — спорт и порно. Но теперь, когда мы болтаем с ним по дороге домой или утром за завтраком, когда переписываемся в течение дня или бездумно треплемся, отдыхая между раундами секса, я вспоминаю, что иногда в его постах мелькали и другие темы.
Но рассуждения об экологии на примере кофейного стаканчика из «Макдональдса» или грустные философские записи о том, что нынешним детям индустрия развлечений почти не дает шанса пофантазировать набирали куда меньше лайков, чем обнаженные фото в полный рост с полотенцем на стратегических местах. И потому таких фото становилось все больше.
— Кстати! — я потянулась к своему телефону. — А почему ты больше не просишь тебя снимать для «инстаграма»? О, и на «онлифанс» ничего не выкладываешь?
В «инстаграме» у него было несколько роликов из спортзала, а вот эротический контент совсем истощился после того видео на фоне Кремля.
— С тех пор, как мы с тобой встретились, как-то не выпадало мне одиноких вечеров, — нагло ухмыльнулся Дэрил.
— Ах, я виновата?
— Виновна! — уткнул он в меня палец. — Ведьма!
И вот тут пришло мое время щуриться, глядя на него с вызовом. Прямо в эту наглую ухмылку. Привык, значит, что недотраханная русская женщина тут исключительно с восхищением смотрит в рот и всего боится?
— Так давай я помогу тебе снять новый ролик, м? — я отложила свой телефон и потянулась к его. — Хочешь?
Для этого не нужно даже вводить пароль — открываешь камеру, включаешь видео и провокационно улыбаешься порнозвезде в своей постели.
— Лили?.. — хрипло говорит Дэрил.
Удивленно. Растерянно?
— Ш-ш-ш-ш! — я прижимаю палец к губам. — Без имен.
Потом отрежем начало.
Дэрил соображает быстро — еще бы, любой шухер в области эротики его хлеб с маслом и икрой. В его глазах загораются опасные огоньки, он откидывает в сторону одеяло, и смуглые пальцы ложатся на уже стоящий — кто бы сомневался! — член.
Это невероятно захватывающее ощущение.
Конечно, я могу еще передумать, и он может еще передумать и никуда не отправлять это видео, но у меня в крови бесятся пузырьки шампанского и захватывает дух от происходящего.
Рука Дэрила медленно скользит по его члену, обнимает головку, бедрами он толкается вперед и вверх, буквально трахая свою ладонь, а я… я это все снимаю. Его глаза не отрываются от моего лица по ту сторону камеры. Он делает это для меня.
Длинные движения, медленное скольжение пальцев по стволу — они задерживаются у самого корня, он подтягивает яйца и сжимает их в кулаке и после снова с силой проводит кольцом из пальцев до самой головки.
— Представь, что это твои губы… — говорит Дэрил сначала очень-очень хрипло, но потом его голос тает до привычного мягкого бархата. — Как я скольжу между ними в твой рот, а ты всасываешь меня настолько глубоко, что я ощущаю твое дыхание на своем лобке.
Он говорит это мне, совершенно точно мне, но это услышат другие женщины и представят все то, что представляю сейчас я. Он гладит себя для этих других женщин, но телефон с камерой в моих руках, и я точно знаю, что сейчас отложу его, и Дэрил будет только мой.
Кстати, вчера я зря поторопилась отказываться от минета.
Напряженный блестящий член под смуглыми пальцами манит меня сейчас как никогда. Я тянусь к нему, кладу свою руку поверх руки Дэрила, и под его долгий прерывистый выдох мы вместе делаем несколько движений вверх-вниз, пока из отверстия в головке не выступает прозрачная капля смазки.
Все.
Сдаюсь.
Обрываю запись, перекидываю телефон Дэрилу в руки, а сама склоняюсь над ним, слизываю эту каплю языком и погружаю возбужденный член между губ, стараясь взять его, как можно глубже, чтобы можно было и вправду почувствовать мое дыхание на татуировке «Hic et nunc» прямо внизу живота.
— Загружаю? — спрашивает Дэрил, я согласно мычу, и он шипит от удовольствия, нажимает последнюю кнопку и наклоняется ко мне, чтобы запустить пальцы одной руки в мои волосы, другой сжать сосок и шепнуть: — Обожаю твой рот на моем члене…
Потом, совсем потом, после секса, душа, секса, завтрака и еще секса мы смотрим вместе то, что получилось, и когда на последних секундах ролика мои пальцы с алым маникюром очень эротично ложатся на руку Дэрила, он смеется и целует меня в плечо:
— Ну вот ты и снялась в порно, Лили. Как ощущения?
Глава 48. Пенза, коридор
Я не скрывала Дэрила ни от кого. Не прятала, когда мы вместе гуляли по улицам, держась на руки, не следила за тем, чтобы в дружеской болтовне говорить только «я» — иногда проскальзывало и «мы», и все как-то пропускали это мимо ушей.
