Вот так. Четко, ясно. И жестоко.
Зато без иллюзий.
— А говорил, тебе нравится наш город… Этот ваш американский снобизм, — фыркнула я. Шутила, конечно. Просто задело.
— Да какой снобизм, Лили! — он нахмурился. — Не в этом дело. Думаешь, твой город сильно отличается от провинциального американского городка, где я провел детство? Нет! Те же люди, которые боятся изменить свой устоявшийся быт, те же сплетни, то же ограниченное будущее.
— Как будущее может быть ограниченным?
— Дело не в городе, а в людях. Вот посмотрите — Энни, она станет официанткой, а потом выйдет замуж. Вот Дебора, она ездит автостопом, а потом, как и ее мать, будет владелицей магазина одежды. Вот Рик, он гоняет на старой тачке деда, а потом пойдет работать механиком в гараж. Смени им имена на Анна, Дарья и Виктор, ты не найдешь разницы. Никто из них не удивит тебя.
— Ты же удивил! — закатила я глаза и засмеялась. — О-о-о-о, как ты всех удивил, наверное!
— Да, удивил, — спокойно ответил он. — Потому что уже был тем, кто я есть сейчас. И переезд в L.A. — лишь один из шагов к настоящему себе. Поэтому нет — я не хочу меняться, чтобы вписаться в твою жизнь. Это словно вернуться обратно в город своего детства и в ускоренном темпе пройти путь обычного человека к сорокапятилетнему Дэрилу, владельцу подвального спортзала с одышкой. Закончить так, как было суждено, если бы я не вырвался. Нет.
— Ты… — я вдруг забыла слово «тщеславен» по-английски. — Считаешь себя лучше других!
— Да, Лили. Считаю. И тебя тоже считаю.
Черт, вот в такие моменты острее всего понимаешь разницу менталитетов. Мне стало не по себе от его слов. Разве можно так говорить про себя?
Тайком думать — да.
Скромно опускать глаза, когда про тебя так говорят другие — да.
Но так прямо? Я никогда не смогу.
Я помотала головой:
— Нет, я, знаешь, как та самая Энни — ничем не удивила прожила жизнь так, как все ожидали.
— Черт возьми, Лили! Так удиви их сейчас! Хватит заморачиваться! Давай хотя бы попробуем! Даже если ты пожалеешь — ты уже не будешь той Энни!
Буду Лилей, которая развелась, бросила работу и умотала в Америку трахаться с порноактером. Да, это действительно всех удивит.
А уж сколько радости будет, когда я вернусь…
Это меня и отрезвило.
— Ты свободен, ты можешь стряхнуть меня — и вернуться к своей жизни. А я? Работа, дом, друзья… Что от них останется к моему возвращению?
— Никуда твой дом с друзьями не денется. Что ты — работу в магазине новую не найдешь?
— Такую — не найду, — вздохнула я.
На мое место выстроится очередь до вокзала. И, конечно, по возвращении меня будет ждать максимум должность продавщицы в секонд-хэнде. Если не найдется кого помоложе.
— Ну… — он задумался. — Сколько ты зарабатываешь?
Настал миг моего позора.
Для Пензы это была хорошая зарплата. Очень. Для Москвы — уже так себе, даже если не снимать квартиру. Для Лос-Анджелеса… кхм.
Я выдохнула и назвала сумму.
Чтобы не перепутал, уточнила, что это в месяц. Не в день, не в час.
Дэрил долго молчал.
Потом как-то странно крякнул и предложил:
— Слушай, давай я выплачу тебе годовую зарплату. Вот прямо сейчас. Чем бы все не кончилось, ты сможешь вернуться и год у тебя будет на поиски.
Плохо он знал наш рынок труда.
Года может и не хватить, хотя предложение более чем щедрое.
Да и не только в этом дело.
Куда, как, на каких условиях я полечу за ним в Америку?
Визу мне давали с предупреждением никогда не врать на границе и не оставаться дольше чем на пару месяцев, даже если разрешено полгода.
Сама не замечая, я уже торговалась…
— Хотя нет… — вдруг продолжил мысль Дэрил. — А если все-таки не найдешь? Ты должна быть защищена, ты права. И с визой надо разобраться. Лили, выходи за меня замуж?
— Что?!
— Не сложится — разведемся и будешь получать от меня содержание. Не понадобится работать.
Если мужчина предлагает тебе свое сердце — это еще ничего не значит, мало ли что сболтнешь по глупости. Но если мужчина предлагает тебе свои деньги…
— Ты серьезно?
— Абсолютно.
— Ради того, чтобы просто попробовать?
— Почему нет? Я буду рядом, всегда помогу тебе, если будет сложно, буду абсолютно честен, и мы попробуем справиться вместе.
— А если у нас не получится?
— А если получится?
Я смотрела на него, и мне было невероятно сложно произнести одно-единственное «да», которое уже гремело в моей голове.
Страшно, опасно, стыдно, горячо, волнующе, болезненно, ошеломительно.
Ворох сомнений гнездился в моей голове, трепетал, шуршал, заглушая своим шумом окружающий мир. Десять тысяч «а вдруг?» и «а если?»
Надо было хотя бы кивнуть, но меня будто парализовало.
Каким-то волшебным образом Дэрил понял, что происходит.
Он окончательно опустился на одно колено у моих ног, забыв про грязный асфальт, и, глядя на меня сияющими голубыми глазами, сказал:
— Моя любимая Лили! Пожалуйста, выходи за меня замуж. Клянусь любить тебя, ценить, заботиться о тебе, всегда слушать и трахать, когда только захочешь. Стань моей, а я стану твоим.
— Душой и телом? — сквозь невольные слезы я уже не видела его лица, оно расплывалось в этом позднем вечере.
— Нет, — возразил он. — Только душой. Но телом с другими я буду исключительно по работе. Так тебя устроит? Или тебе мало моей души?..
Я моргнула, и слезы скатились горячими ручейками по моим щекам.
Наверное, я все же кивнула, иначе почему мои холодные и соленые губы накрыли его — сухие и горячие, прошептавшие то самое: «Я тебя люблю», которое ничего не меняло, но все-таки делало возможным совершенно невозможное.
Конец первого тома
