Я чувствовала, что здесь прячется какой-то подвох, но не могла сосредоточиться и найти его.
— Не путай меня! Я знаю, о чем я спрашивала! — рассердилась я, потому что Дэрил делал что-то очень порочное своим языком с моей шеей, и мне хотелось сосредоточиться на его дразнящих касаниях, а не на поисках логики.
Стало понятнее, почему он выбрал такой способ разговора. Все меньше мне хотелось тратить время на слова, все более призрачной казалась идея проговорить все напрямую, выяснить, разложить по полочкам.
Зачем?
Какая разница, спит ли он с кем-то еще, кроме работы, если все его настоящие эмоции лишь здесь, со мной?
Известные мне изменщики всегда что-то отбирали.
Деньги на подарки любовницам, время у семьи, внимание у жены, свою любовь, в конце концов. Помню, как я рыдала на той новелле в «Реальной любви», где герой Алана Рикмана дарит любовнице колье, а жене музыкальный диск. Я ненавидела этот фильм за ту сцену, где она распаковывает подарок и видит, и знает, и понимает…
Рыдала, еще не зная, что уже сама в роли этой жены.
Что украл у меня мой муж?
Будущее. Свое обещание быть моим. Немного прошлого. Честность.
Дэрил же — щедро отдает мне все это и много всего другого.
Больше, чем кто-нибудь когда-нибудь обещал мне.
Его взгляд, его дыхание, то как бьется его сердце — я же чувствую.
Он рядом. Он мой.
Дэрил вздохнул, отвел волосы от моего лица и пальцем приподнял подбородок, чтобы я взглянула ему в глаза.
— Лили… — он нежно коснулся моих губ, но вынырнувший на мгновение, ужаливший меня горячей влагой язык нарушил невинность ласки. — Послушай меня. Те женщины, что у меня были, много женщин — мы просто встречались с ними и оставались вместе на одну ночь или на неделю. На месяц, на два. Ничего не спрашивая и не обещая. Мы дарили друг другу подарки на День Святого Валентина, подписывая «любимому», но это была не любовь, просто игра в нее. Мы изображали, будто влюблены, но эта любовь не обжигала и не ранила. Мне было все равно, что происходит с моими возлюбленными за пределами постели. Так же легко расставались — просто не брали трубку.
— Выходит, ты им не изменял…
— Измена возможна там, где есть договор хранить верность. Например, в открытом браке невозможно изменить, если есть договор о том, что секс с другими не запрещен.
Договор…
Засевшая занозой провокация Дика не выходила у меня из головы.
Мне не нужен был ни мальчик официант, ни этот харизматичный торговец пороком.
Но мне нужно было, чтобы Дэрил почувствовал себя так, как чувствую себя я.
Понял меня.
Мне нужен был договор о том, что я тоже имею право на секс не только с мужем.
Но пока я молчала, чувствуя, что еще не время для этого.
Дэрил выждал несколько секунд, рисуя узоры кончиками пальцев у меня на груди, отчего электрические разряды пробегали по коже, поднимая дыбом мельчайшие волоски. А потом перевернул меня на живот, стянул платье до конца и бросил его прямо на пол.
Ладони гладили меня по спине, оглаживали бедра, пальцы поддевали края трусиков, дразня предвкушением и обещанием. Под животом давно чувствовалось явное неудобство.
Он откинул мои волосы с шеи и медленно провел губами по линии позвонков, вызывая волны дрожи.
Я повернула к нему голову:
— Были женщины, с которыми ты договаривался о верности?
Горячие пальцы скользнули по бедру, пощекотали тонкую кожу под коленкой и обвили лодыжку — вроде бы ничего особо сексуального в этой части тела не было, но пальцы, сжавшиеся на ней жестким браслетом, взбудоражили меня, заставили дернуться и едва удержать стон и мольбу взять меня.
Дэрил расстегнул ремешок босоножки, и она со стуком упала на пол.
Руки его тут же принялись массировать мою ступню, разминая большими пальцами. После целого дня на каблуках, облегчение и наслаждение растекались горячим маслом по усталым мышцам.
— Да, — прозвучал негромкий ответ.
И все?
Все?
Целая босоножка за короткое «да»?!
— Сколько их было?
Стук — вторая босоножка присоединилась к первой.
— Одна.
Я задохнулась, дернулась, вывернулась у него из рук, чтобы вновь встретиться взглядом.
— Это было до порно? Или ты про Кайлу? Почему ты от нее требовал верности, чем она особенная?
Дэрил поймал меня и опрокинул на кровать, нависая сверху. Прошелся взглядом с ног до головы и обратно. На мне был бюстгальтер и трусики — полупрозрачные, но без кружев, чтобы не выделялись под текучим платьем. И я чувствовала себя в них более развратной и порочной, чем голой.
— Ты точно хочешь потратить еще предмет одежды на каждый из этих вопросов?
Он подцепил пальцами лямку бюстгальтера и замер, ожидая, что я выберу.
Я посчитала, сколько мне осталось вопросов и выбрала другой:
— Ты уже трахался с Изабель?
Жена порнозведы. Бюстгальтер и серьги
Дэрил регулярно уезжал на съемки, возвращался вечером — веселый и нежный, как всегда. Но ничего не рассказывал.
По четвергам к нам по-прежнему являлась съемочная группа из компании Дика, притаскивая с собой разнокалиберных девиц второго-третьего сорта. Я возвращалась к концу съемок и приносила Касе кофе, мы обменивались парой фраз и расходились.
Иногда снимали где-то в другом месте, я не интересовалась, где.
Мои дни были слишком плотно заняты английским, подготовкой документов к свадьбе и получению грин-карты, обучением вождению, чтобы успевать ощутить что-то еще кроме короткого пронзительного ощущения в груди, когда я сталкивалась взглядом с выходящей из нашего дома партнершей Дэрила.
Но уже через пять минут он прижимал меня к себе — такой же внимательный и чуткий как всегда. И заноза в сердце таяла без следа.
С Изабель все было иначе.
Теперь уж точно.
Она мне не понравилась с первого взгляда. Среди доброжелательных улыбок окружающих, ее подколка стала отравленнной стрелой, которую я пропустила, не успев среагировать, расслабившись.
А когда Дэрил ее обнял, заныл шрам на моем уже однажды раненом сердце.
Ничего особенного не происходило — но когда простреленное колено ноет перед штормом, на небе обычно еще ни облачка.
Поэтому я задала этот вопрос. Мне надо было знать — они все еще разрабатывают сценарий, снимают игровые сцены, вообще кофе пьют? Или он уже дотронулся языком до ее пылающей кожи, уже намотал длинные волосы на кулак, уже кончил, глядя в распахнутые глаза?
