— Поэтому изнасилование — тяжелое преступление, наравне с убийством, хотя у жертвы вроде бы ничего не отняли и даже порой не нанесли никаких повреждений. Поэтому у проституток посттравматический синдром похлеще, чем у ветеранов Вьетнама. — он помолчал, давая мне время поинтересоваться, к чему он это все. Но я догадывалась. И он добил: —Дэрил никогда не будет нормальным человеком, Лили. Даже если бросит съемки прямо сейчас. Он неизлечим.
Дик вдруг резко поднялся, забыв бокал на столе и сделал несколько шагов ко мне. Я попятилась от его высокой угрожающей фигуры, но он прошел мимо меня к шкафу, открыл дверцу и достал темную пузатую бутылку коньяка. Армянского.
Протянул ее мне.
— Дарю. Моррисон плохо кончил. У Черчилля вышло получше.
Я даже не подняла руки. Молча развернулась, оставив его стоять с протянутой бутылкой, дошла до двери, с усилием потянула на себя тяжелую створку и выскочила оттуда, задыхаясь. Противный запах иланг-иланга с примесями клубники казался свежее апрельского ветра.
И пошла обратно к холлу. Рисковать и бродить по этому дому мне не хотелось. В конце концов, кроме душного кабинета где-то тут была еще и спальня Дика — место, пожалуй, еще похуже.
За спиной хлопнула дверь, и змей-искуситель быстро нагнал меня, молча сопроводив к лестнице в холл.
Он сейчас не просто отбросил меня на старт в моих усилиях смириться с работой Дэрила. Он посеял во мне сомнения — смогу ли я быть с мужем, даже если вдруг случится чудо, и он решит стать инструктором йоги или, например, программистом.
Почему бы нет? Пало-Альто тоже хороший калифорнийский город, платят хорошим специалистам не хуже…
Но Дик был прав. Кажется, все-таки прав.
Я быстро дошла до баллюстрады, вцепилась закостеневшими пальцами в перила и слепо уставилась вниз, не сразу поняв, что там происходит.
А там голый Дэрил, у ног которого сидела на коленях Бриттни, ругался с одетым и очень злым режиссером.
Энди стоял неподалеку, водя кулаком по стоящему члену на холостых оборотах. Будто владелец старой колымаги, который боится, что стоит выключить мотор — и уже не заведешься обратно.
— Дик! — обрадовался режиссер, заметив того за моей спиной. — Объясни мне, что происходит, с каких это пор…
— Я уже говорил! — повысил голос Дэрил, перебивая его. — Никаких двойных проникновений и анала во время групповухи! У нас, кажется, в договоре прописано, что в хардкоре я не участвую.
— Разве это хардкор? — Дик снова занял стратегическую нишу на верху лестницы и картинно развел руки в стороны, превращаясь в извращенную пародию на статую какого-нибудь святого, проповедующего птицам и животным, братьям нашим меньшим. — Даже без фистинга, глубокой глотки или удушения. Ты расслабился со своей Кайлой, Дриллер. Ванильный секс нынче уже не тот, люди на первое свидание приносят анальную смазку.
— Мне казалось, мы понимаем друг друга, — Дэрил стоял, нисколько не смущаясь своей наготы, и я с некоторой гордостью отметила, что уж ему-то, чтобы оставаться в боевом положении, себя теребить не требовалось. — Все было нормально…
— А потом ты пропустил месяц, а потом еще женился. Я пошел тебе навстречу, перенес съемки, не стал заставлять отработать, просто поставил в пару с Энди, засчитывая такой ролик за два, а ты что? — Дик покачал головой с самым скорбным видом.
Неблагодарные, мол, сволочи, эти актеры.
— Лучше я отснимусь в двух обычных, чем в одном хардкоре, — сжал челюсти Дэрил.
— И снова я готов идти тебе навстречу, — склонил голову Дик. — Но тогда придется задержаться. Кончайте тогда с девочкой, я тебе одну из своих красоток подгоню. — Он кивнул на фигуристую горничную в сеточке. — Надеюсь, обычный анал твоих принципов не нарушит?
Он опустил руки и отвернулся, заканчивая дискуссию и не собираясь выслушивать возражения.
Ко мне подходить не стал, отошел в другую сторону и стоял там, пока Дэрил с Энди, возвышаясь над Бриттни, которая по очереди облизывала то одного, то другого, не кончили один за другим ей на лицо.
Ее тут же подняли, не дав даже вытереться, завернули в пушистый халат и усадили на диванчик с кружкой кофе в руках.
И вот такая, измученная, затраханная, с мутными глазами, едва, кажется, понимая, где вообще находится, она, запинаясь, пробормотала в камеру, что ей все очень понравилось. Она ведь так давно мечтала испытать нечто подобное! И очень благодарна своим партнерам за великолепный опыт.
От той свежести, которой Бриттни светилась несколько часов назад, не осталось и следа. Даже в ванную она шла, пошатываясь и запинаясь, рассеянным жестом поставив куда-то кружку.
— Ей поверят, Лили… — Дик как-то незаметно оказался позади меня, снова заставив вздрогнуть от его низкого голоса, вползающего в ухо ядовитой змеей. — Мужчины по всему миру будут уверены, что девушки идут в порно на необыкновенными оргазмами. Хотя знаешь, сколько она их сегодня испытала? Ноль. Но никому не нравится чувствовать себя плохим парнем, злодеем из комиксов. Поэтому ей поверят.
— А тебе, видимо, нравится…
Я развернулась к Дику, нависающему надо мной темной угловатой фигурой, и вдруг поняла, кого он мне всю дорогу напоминает.
Джафара! Злобного визиря из мультика про Алладина!
Старого диснеевского, еще тех времен, когда злодеи в них были злыми просто потому, что им нравится быть такими, а не потому, что их мама в детстве не любила.
И в этот момент как-то разом вся тяжесть нашего разговора свалилась с моих плеч.
Я даже рассмеялась, вспомнив, как попугай в конце вопил: «Жри печенье!» — гнусавым голосом переводчика на моей засмотренной видеокассете.
Недоумение на лице Дика было лучшей иллюстрацией к моим мыслям.
Зло боится смеха.
Жена порнозвезды. Все свободны
Вспомнились слова Кайлы о Дике.
Он, может быть, никогда не приглашал в фургончик старшеклассниц, посулив им двадцатку за то, что они дадут сфотографировать себя без трусиков. Хотя кто знает, как он основал свою империю? Вдруг именно с трусиков и начинал? Но типаж именно такой.
Посулами, угрозами, подкупом, шантажом и упорством — любыми возможными методами затащить в свои сети. Привязать чем угодно.
У него наверняка нюх на тех самых сломанных. И не сидит он, не ждет, пока они сами явятся, а расставляет им ловушки, в которые легко попасть.
Но я не наивная девочка Бриттни, и не оторванная от жизни принцесса Жасмин.
О чем ему и придется напомнить.
— Дик, — сказала я, улыбаясь. — Меня уже поздно соблазнять. Я взрослая разумная женщина.
— Тем интереснее, — не смущаясь, отозвался он.
— У меня все хорошо. Тебе нечем меня зацепить.
