Здесь открылся один из первых интернет-клубов, и я прибегала посидеть в чате. Но толпы парней, привыкших следить за тем, как другие играют из-за плеча, сильно мешали флиртовать с незнакомцами со всей страны.
В этом ресторанчике на площади подавали совершенно божественное азу, а отсюда шел автобус до окраины, и если там пересесть на следующий, можно было попасть на дачу к Димке, где мы зависали летом неделями.
Но Дэрил прав в том, что ни от кого из нас не ожидали ничего необычного.
Уехать в Москву, эмигрировать в Израиль — а уж оттуда уже можно мечтать.
Вот так, напрямую, рвануть в Голливуд с мужем-порнозвездой — это только Лилечка могла отжечь… сказали бы обо мне в старших классах школы. Но не спустя двадцать пять лет.
Блин, а ведь тогда я еще считалась безбашенной оторвой. И даже красоткой — и не сомневалась в этом. Когда это все ушло? Растаяло, просыпалась песком времени сквозь пальцы, превратив в Лилию Андреевну Белову, которая так боится людских сплетен, что даже уезжая навсегда, никому не решается сказать — с кем.
И даже куда — я отделывалась увертками, расплывчатыми настолько, что в глазах подруг видела недоверие.
Но Дэрила встречали многие, в его происхождении не сомневались. А будут считать, что я отправляюсь на ферму в Техасе коровам хвосты крутить — так и пусть их!
Погладила напоследок стены в комнатах детей, как будто прощаясь с ними самими. Арсению решила пока не говорить, а Дарье сказала, сразу пообещав ей билет, как только она по мне соскучится. Билет в Голливуд ее заинтересовал гораздо больше моего будущего мужа, про которого она фыркнула: «Ну я же говорила!»
Больше меня здесь ничего не держало.
А под окнами уже ждало такси.
Атлантика. Надежность иллюзий
Я никогда не считала себя ревнивой.
Как у любой нормальной женщины, у меня были все эти теории про то, что пока еще ничего нет — ревновать вредно, а когда уже что-то есть — бесполезно.
Ревность, правда, никогда не приходит, когда ты к ней готова. Ни когда еще ничего нет, ни когда уже все есть. Обычно болтается где-то в «серой зоне», где ни то, ни другое.
Я росла в те времена, когда глянцевые женские журналы типа «Космо» активно пропагандировали мудроженственность и эмансипацию одновременно.
«Все мужчины изменяют!» — говорили они. Все. Абсолютно. Рано или поздно. Неоспоримый факт. С этим надо просто смириться и принять.
Ну, а что делать потом — вот здесь и начинается твое поле битвы, сильная независимая женщина.
Хочешь — вдыхай в отношения новую жизнь с помощью сексуального белья и ста техник затейливого минета.
Хочешь — становись его «тихой гаванью», куда он всегда вернется. К умытым умненьким детям и фирменному ростбифу с черносливом, который никакая соперница не научится делать так, как ты.
А не хочешь — превращайся в роковую разбивательницу сердец. Сама будь той, с кем изменяют. Правда у последнего предложения срок ограничен, после тридцати в роковухи не берут.
Спасибо Валере, я избежала метаний — подавать ростбиф с черносливом в корсете и чулках или кормить устрицами для потенции, помахивая заявлением на развод, пока в соседней комнате плачут дети. Долго ничего наивно не замечала, а потом он одним махом избавил меня от сомнений, уйдя в тот же вечер, когда все рассказал.
С Дэрилом опять не получалось побыть нормальной женщиной.
Белье и минеты ситуацию точно не изменят. С этим мы уже разобрались.
Я могу вывернуться наизнанку, но никогда не смогу дать ему то, что он получает в таком бешеном количестве, что аж тошнит. Он сам не пойдет налево за изощренным сексом или свежим телом.
С ростбифом можно попробовать, но смысл? Он и без того планировал возвращаться ко мне — безо всяких стараний. Ко мне ради мне самой.
Для третьего пути я была уже безнадежно просрочена.
Забавно, что отсюда, с высоты статуса сорокалетней невесты порноактера, я видела всю глупость и бесполезность тех журнальных стратегий, что казались нам в юности такими мудрыми.
Мужчина, которого можно вытащить из лап любовницы сетчатыми чулками, не стоит даже тех денег, что за чулки заплачены.
Мужчина, которого удерживает рядом только жратва, стоит ровно того, что остается от жратвы через сутки.
Как всегда, рассчитывать приходится только на самую эфемерную вещь в мире — любовь. Ее не ухватить руками, не запереть в клетку, не заставить расти насильно.
А я сорвалась на другой конец мира, рассчитывая только на эту иллюзорную опору.
В самолете мне стало до одури страшно.
Я вцепилась побелевшими пальцами в локоть Дэрила, уткнулась в его грудь и тряслась от ужаса, странным выворотом логики соединив в голове ненадежность любви и непрочность самолета. Меня накрыло просто дикой паникой — казалось, что стоит мне сейчас хоть на мгновение усомниться в том, что любовь Дэрила будет со мной всегда, и «Боингу» просто не на чем будет держаться в небе.
Твердая рука моего мужчины прижимала меня к груди, пальцы гладили по волосам, стук сильного сердца успокаивал, привычный и любимый запах пробивался через стальной сквозняк кондиционеров, но я так и не смогла уснуть до самой посадки, прожив минута за минутой весь этот долгий полет к своей новой жизни.
Невеста порнозвезды. Обязательства и обещания
— У тебя действительно красный забор… — сонно пробормотала я, выбираясь из машины рядом с симпатичным двухэтажным домиком. На такой до оторопи знакомой американской улице из десятков виденных в сериалах, что у меня закружилась голова. Показалось, что я все-таки заснула и мне приснился не настоящий Лос-Анджелес, а городок из сериалов «Беверли Хиллс 90210» или «Зачарованные».
Вспомнился анекдот про человека, которого спросили, в какой город Америки он бы эмигрировал, а тот ответил, что в Санта-Барбару, потому что всех там знает.
У меня тоже было ощущение, что я точно знаю, как себя тут вести: выходить по утрам на пробежку, знакомиться с соседями, угощая их пирогом, и обязательно на Рождество украшать крышу гирляндами.
— У меня еще и очень-очень широкая и мягкая кровать, дорогая, — мурлыкнул Дэрил, прижимаясь губами к моему лбу. — Думаю, она тебя заинтересует куда больше забора и даже, наверное, бассейна.
— У тебя есть бассейн! — обрадовалась я. — Ой, стоп, а ты на этой кровати… И в этом бассейне…
— Я же не спрашивал, что ты делала на своей кровати, — отбрил меня Дэрил, мягко обнимая за плечи и увлекая в дом.
Я вздохнула, признавая его правоту. Надо меньше заморачиваться.
— Ну хоть не снимался здесь? — подозрительно спросила я перед тем как, преодолев слишком много ступенек на второй этаж, зависнуть перед массивной деревянной кроватью с манящими белыми простынями и мягкими, мягкими, такими мягкими даже на вид подушками…
