Но я уточнила:
— Не хотела. Знала, что выйду. Других вариантов просто не было. — я вспомнила бабку Назариху, холостой судьбой которой меня пугали в детстве. — Это была не мечта, а неизбежность.
Вино потихоньку согревало изнутри и развязывало язык. С тех пор как я стала учить здесь английский, я строго следила за тем, чтобы использовать правильные грамматические конструкции и прятать акцент, поэтому говорила что-то только после того, как сначала строила фразу в голове. Сейчас мне было все равно. Я просто подхватывала первое попавшееся слово, пусть неправильно, но выражавшее мою мысль. И беседа лилась легче.
— Я знала, что выйду замуж, как мама. И у меня, конечно, будут дети. Мальчик и девочка — как положено. И… еще девочка. Только для меня самой, а не потому что так надо.
Надо же, я забыла об этом начисто. Не вспомнила даже в браке.
— У тебя ведь всего двое? — уточнил Дэрил. — Как раз мальчик и девочка?
— Угу…
— Лили, моя Лили… — он обвил пальцами мое запястье, коснулся губами бьющегося в тонкой венке на нем пульса и прижал меня к себе крепче.
Я хотела, чтобы он что-нибудь сказал. Или спросил. Или… попросил.
И боялась этого.
Но его дыхание лишь сбилось на секунду или две, но Дэрил промолчал.
Легкое ощущение горечи я быстро смыла глотком вина.
Мне было хорошо рядом с ним.
Я помнила, я все помнила о том, откуда он вернулся и куда уедет завтра, о том, что нас разделяло, но все равно любила его так, что на глазах выступали слезы, когда я об этом думала.
Может быть, он никогда не был нормальным, и никогда не будет. Но без того, что сделало его сломанным, он был бы другим. Все то, что мне нравилось в нем, что составляло его суть: его забота, внимательность, его нежные прикосновения, его горячий секс и умение довести меня до безумия, не делая ничего особенного, его потрясающее доверие и та быстрота, с которой он впустил меня в свою жизнь, распахнув ее без сомнений — было следствием его жизни.
Той самой, что сломала его.
Но при этом сделала его моим Дэрилом. Человеком, в кого я влюбилась. Как знать — будь он чуточку более нормальным, накрыло бы меня так сильно?
Я ведь тоже была сломанной, чего греха таить.
Может быть, у меня была полная семья, но папа под конец жизни начал пить.
Я жила в стране, сломавшейся пополам прямо во время самого важного периода моей жизни.
И, в конце концов, я была замужем.
Так ли сильно отличался от порно мой супружеский секс? Неизбежный, даже когда мне месяцами было больно после родов. Неотвратимый, когда муж трахал меня спящую, потому что от усталости я не могла даже открыть глаза. Неминуемый, когда он приходил от друзей пьяный и веселый — а я же жена, я должна.
Да, я любила Валеру, но даже с любимым секса хочется далеко не всегда
Приходилось себя заставлять — такой вот он, супружеский долг. Хочешь, не хочешь…
Только и разницы, что этого не осталось на пленке.
Конечно, это не идет ни в какое сравнение с тем, как порно-актрисы накачиваются обезболивающим перед хардкорным гэнгбэнгом. Но и у меня есть тот самый опыт нарушения границ тела без моего желания.
Возможно, это изломало меня достаточно, чтобы я полюбила такого же сломанного Дэрила, совпав с ним своими выщербинками.
Последние капли вина вылились на дно бокалов, соединившись кисловатой терпкостью между нашими губами.
Дэрил шепнул:
— Пойдем спать?
Мы поднимались по лестнице, останавливась каждые три ступеньки, чтобы поцеловаться. Наверху укрылись одеялом, обнялись…
Ни о каком сексе речи, конечно, не шло.
Но между нами было что-то большее.
Тихий шепот в тишине спальни.
— Какой у тебя был любимый диснеевский мультик?
— «Аладдин», — ответил Дэрил, почти не удивив меня после сегодняшнего открытия про Дика.
— А у меня «Русалочка». Я даже хотела красные волосы.
— А лифчик в форме ракушек не хотела?
— Фу на тебя! Я была еще маленькая!
От кого мы прятались в темноте под одеялом? Кто знает… Может быть, мы в этот момент были немного похожи на детей, убежавшие от злых взрослых в свой собственный мир.
— У меня был наглый кот, он жил у бабушки на даче, а на зиму она забирала его в квартиру. Никогда не давал мне есть крабовые палочки, приходил и отнимал.
— А у меня собака. Джесси считалась моей, но любила больше мою маму. После ее смерти тоже долго не прожила, слишком скучала.
— Ты остался совсем один…
Я гладила его пальцами по щеке, он касался губами моего лица, скользил от виска к подбородку, оставлял отблески дыхания на коже.
— Любишь снег?
— Бррр, ненавижу!
— А я люблю. Он такой… искрящийся, чистый, нереальный.
— Потому что ты его не видел толком.
— Видел! Я каждую зиму летаю в Альпы кататься на лыжах.
— В Альпы… Пожил бы полгода в Пензе зимой, я бы на тебя посмотрела.
Мы так и заснули лицом к лицу, укрывшись одеялом с головой, в щемящей нежности ночного шепота.
В тот момент мне казалось, что я почти справилась, почти нашла тот баланс, который позволит мне быть с ним всегда.
Увы — лишь казалось.
Актриса Голливуда. Новая судьба
Не прошло и полугода, как я наконец доразобрала привезенные из России вещи. Все тянула и тянула, чемоданы и коробки мешались в гардеробной, все время приходилось рыться в них, чтобы найти что-нибудь очень важное, но как только я планировала привести все в порядок, находились другие дела.
Наутро же после нашего разговора я просто встала после завтрака, поднялась в спальню и за полчаса раскидала все по местам, ни разу не задумавшись. Словно что-то перестало мешать.
Раскладывая украшения на туалетном столике, и едва выпустив из рук подаренный Дэрилом браслет, я встряхнула ворох спутанных цепочек и оттуда вдруг выкатилась запрятанная в серебристую клетку розовая жемчужинка из дельфинария, куда мы ходили с дочерью в ту мою знаковую поездку в Москву.
