— Не бывает жемчужин в зрелом возрасте в актерстве. Режиссер, сценарист — да. Но не актер.
Я не выдержала и разрыдалась наконец в голос, выплакивая все старые обиды. Отчаянно, как первый раз в жизни. Как давно я не плакала… Все напряжение последних месяцев, все стремление хоть что-то из себя представлять, найти выход, выбраться, справиться — лилось из меня бесконечными слезами.
Дэрил выругался и, резко подрезав засигналивший пикап, свернул к обочине в чужом районе и припарковался. Притянул меня к себе.
— Лили, тише, ну, не плачь…
— Ты ругаешься… я же не хотела… Я хотела другого… — я заикалась от слез, шмыгала носом, вслепую нашаривая в кармашке на двери пачку салфеток.
Дэрил гладил меня по голове.
— Я хотел тебя уберечь именно от этого… Моя Лили… Кино затягивает мгновенно, мне ли не знать. Это другой мир, которому хочется принадлежать с первого вдоха. Но жестоко выталкивает неугодных — ты можешь потом годами ходить на кастинги и все равно ничего не добиться. В двадцать все еще впереди, можно найти себя в чем-то другом и утешиться, а в сорок… Я просто не хотел, чтобы тебе было больно.
— Я просто бездарность… Ни на что не годная старая тетка! Ты говорил про стержень — ну так нет его у меня! Нет!
— Все есть, любимая моя, просто… ну, не там. Не было у тебя шансов, пойми! Даже в порно можно в сорок прийти, но не в кино! Не все могут быть звездами экрана.
Его слова вызвали у меня такой взрыв слез, что я испугалась сама себя. Начала рваться из его рук, отталкивать, с трудом расстегнула ремень, открыла машину и выскочила на улицу.
Пошла куда-то, сама не зная куда.
Дэрил последовал за мной, продолжая добивать жестокой правдой, запечатывать намертво любую надежду.
— У нас нет нет связей, мы не выросли в актерской династии, окруженные легендами кино. Когда растешь в доме, куда приходит на вечеринки Спилберг, все иначе! Ты просто пропитываешься духом старого Голливуда, ты знаешь все его секреты.
— Я не смогла изобразить удивление, — поделилась я с ним, остановившись у чьего-то забора и смахивая слезы с глаз.
— Конечно! Если бы тебя учил корчить рожи Джим Керри за бокальчиком мартини, ты бы справилась без труда!
— Но я же знаю про систему Станиславского, про то, что надо вжиться в характер, представить, что привело героя к этому моменту, почему он тут оказался, почувствовать эмоции как свои… Ну как я могу почувствовать удивление на пустом месте?
Я нервно заломила пальцы и снова пошла вперед по совершенно чужой улице. Обида гнала меня прочь… от чего? Неважно! Просто — прочь!
— Лили… Ну ты же и так прекрасная, зачем тебе именно кино? — Дэрил в два шага нагнал меня и пошел рядом. — Ты же не стала бы так убиваться, если бы у тебя так и не получилось встать на доску для серфинга? Пожала бы плечами и пошла на кайт или вообще на велосипеде кататься!
— Но я хочу! — в отчаянии я сжала кулаки. — Я хочу хоть что-то из себя представлять! Влиться в этот мир! Может быть, я бы не стала Николь Кидман, но кино было бы чем-то, за что я могла бы себя уважать!
— А сейчас не за что? За все, что ты уже сделала?
— Это было в той жизни, Дэрил! А сейчас новая. Где я просто жена порнозвезды!
Я остановилась и замерла, всхлипывая и глядя на него.
— А чем тебе не нравится быть женой порнозвезды? Так себя уважать нельзя, да?
Он тоже остановился в двух шагах от меня и скрестил руки на груди. Губы его были поджаты твердно и неумолимо.
Я сделала к нему шаг, но он отступил назад.
— Лили. — Дэрил вдруг словно отгородился от меня стальной плитой. В теплом калифорнийском воздухе повеяло холодом. — Я люблю тебя так, что кажется — остановится сердце. Но… С самого начала ты будто презираешь меня краешком мыслей.
— Нет! Неправда! — вскинулась я.
— Помнишь тот разговор в Москве? Про «нормальных» актеров?
Я медленно качнула головой.
Кажется, у нас была какая-то размолвка…
— Я помню, — с горечью сказал Дэрил. — Я помню, как ты меня стеснялась. Трахалась со мной и стеснялась. Я думал, дело в России. Здесь, в Калифорнии, всем наплевать, кто я. Но ты прилетела и… Ничего не изменилось. Ты спишь со мной, признаешься в любви, ласкаешься… Стараешься, я знаю. Но я все время чувствую себя виноватым за то, кто я есть. Словно я недостаточно хорош для тебя.
— Ты же знаешь, что мне трудно принять, что ты…
— Что я люблю тебя? Что неважно, чем я там занимаюсь — но мой пенис чем-то ценнее моей руки? Руку я могу пожать кому угодно, а пенис должен касаться только тебя? И все остальное неважно? Все мои чувства неважны, вся жизнь со мной тебе неважна! То, что я никогда не буду ни с кем другим, Лили! Зачем мне другие, у меня была целая жизнь, чтобы их получить, но нужна мне только ты! Этого тебе недостаточно? Чего ты боишься? Что я уйду? Я не уйду, я не хочу ни к кому другому уходить, я ценю тебя больше всех на свете. Что я там на работе делаю пенисом важнее, чем то, что я буду самым преданным мужем в мире?
Теперь я отступила назад от его ледяной кипучей ярости.
Растерянно посмотрела на обычно очень терпеливого, нежного, улыбчивого Дэрила.
Я не узнавала его. В нахмуренных бровях, в складках у губ, в обострившихся чертах лица было слишком много незнакомых его эмоций.
— Ты…
— Что, Лили? Что? Все, что тебе нужно — пенис? Это во мне главное?
— Ты ничего не понимаешь…
— Понимаю.
Он был неумолим. Но и я так больше не могла.
— Нет! Ты-то никогда не был мужем порнозвезды! Что бы ТЫ чувствовал, ели бы я тебя любила, но трахалась с другими мужиками, уверяя, что никуда не уйду? Тебе не понять! Ты никогда не был на моем месте!
— Был.
Он не смутился, не задумался. Он встретил мой взгляд своим — яростным.
Мне сначала показалось, что я ослышалась.
— Я был на твоем месте!
Жена порнозвезды. Боль прошлого
— Дэрил…
Он больше не смотрел на меня. Стоял, отвернувшись, и пристально что-то разглядывал в аккуратно подстриженной траве. Я даже проверила — ничего интересного там не было, кроме залепленного наклейками детского велосипеда.
— Мне было двадцать. — Первые слова дались ему с трудом, словно он пытался говорить на плохо знакомом языке. — Я встречался с девчонкой по имени Элис. Она была охрененной даже для L.A. А тут модели на каждом шагу. Сочная, сексуальная, с идеальной фигуркой. Мечта любого парня. Я не хотел задумываться, зачем ей был нищий задрот, подрабатывающий то тренером, то уборщиком, то черт знает кем у знакомых ребят в гараже.
— Ты — и задрот? — не поверила я.
