Эта русская. Ночь в L.A
Эти русские — полные психи!
10 pm
Черная икра, водка, «Дом Периньон», устрицы.
Какой-то ресторан в Пасадене.
Олег долго рассматривает устрицу, подсвечивая себе телефоном.
— Фу, мерзость. Как вы их едите?
Я не знаю, я ем в первый раз, и мне, кажется, нравится!
— Что у вас тут самое дорогое из жратвы? Несите! И все закуски. Два раза!
К нашему столу придвигают еще два, а то все блюда не помещаются.
— Самое дорогое мороженое в мире, понимаешь? С золотом! — разоряется Олег. — Я должен жрать металл! Совсем охуели эти арабы! Еще бы нефтью полили, психи!
11 pm
Голова плывет от шампанского, от водки, еще от шампанского.
Вокруг все плывет за окнами лимузина.
Неоновые огни, разноцветные коктейли и гремящая музыка. Лестница на танцпол вспыхивает под каблуками.
Оглушительный бит рвет барабанные перепонки. Я танцую, как я давно не танцевала!
Олег орет в ухо:
— Ну чо ты от него хочешь? Ты его либидо потянешь, если он уйдет из порно? Я вот Белку не тяну!
— Тогда зачем?! — ору я, перекрикивая музыку.
— Мне нравится что ее все хотят! А принадлежит она только мне-е-е-е-е! Да еще талант, скажи!
12 am
Задняя дверь ресторана, распахнут пожарный выход. Олег курит, а мелкая капель, летящая с темного неба пытается затушить сигарету.
— Я не чувствую его, он как будто закрыт, — жалуюсь я. — Вроде все обсудили, а словно по верхам, вглубь не заглянули.
Он отвечает не сразу, думает две затяжки.
— Ну, это нормально, Лильчик. Люди из разных культур просто не ловят невербалику друг друга. Это как второй слой языка, который тоже надо учить.
— То есть, он чувствует то же самое? И не понимает меня?
— Наверняка.
01 am
Мы снова в его лимузине, Олег на самом широком диване, вокруг него три длинноногие модели. Они кормят его из рук клубникой, а он выворачивается и вещает мне, сидящей на противоположном сиденье:
— Нам мужикам, Лилюш, не столько вдуть надо, сколько знать, что она готова к этому! Все! Достаточно! Вот смотри на этих баб, — он хлопает по заду ближайшую блондинку, та тоненько взвизгивает. — Мне любая даст! И жизнь сразу хороша!
02 am
Мы вышагиваем по роскошному залу: хрусталь и позолота, черно-белые официанты, струнный квартет — мимо столиков, накрытых белоснежными скатертями. Кажется, я узнаю некоторых посетителей, но гордо цокаю мимо по сверкающему мрамору.
Во внутренних помещениях все так же богато — шелковые обои, стенные панели из красного дерева, пушистые ковры.
Олег раскатывает белые дорожки по черному дереву стола. Достает трубочку из нагрудного кармана и втягивает одну из них. Кивает мне.
— Не-не-не, я без наркотиков!
— Ну и молодец, — шмыгает носом Олег. — А то Монро этот ваш у меня столько первоклассного снюхал! Терпеть не могу этого гондона.
— Он не гондон, — я падаю в кресло и задираю ноги на пуфик, они стонут от счастья после танцев на каблуках. — Он… то, на что его надевают!
— Жжешь, Лильчик! Жжешь! — ржет Олег.
03 am
Мы на крыше, ветер рвет волосы, вокруг до хрена народу — полуголого, в странных костюмах, с разноцветными волосами. Кто-то сигает в бассейн с вышки, кто-то визжит и барахтается в джакузи среди розовой пены, кто-то обливает всех шампанским из огромных бутылей.
Гремит, взвиваясь в ночное небо Лос-Анджелеса «Party like a russian» со сцены на самом краю крыши.
— Это Робби Уильямс?! — восторженно пищу я.
В руке у того бутылка шампанского, в другой — микрофон.
— Люблю эту песню! — делится Олег. — Душевная! Эй!
Он подзывает мордоворота, кивает на сцену:
— Еще разок пусть споет, сбашляй, сколько надо.
Какой там Робби Уильямс, я пялюсь на Олега — он больной! Господи, я о таких понтовых нуворишах только читала раньше!
Тот отхлебывает коктейль из бокала для мартини и вдруг делится:
— Кстати, по секрету… Белка моя пыталась твоего развести… Так он не дался. Злая приехала — жуть! Только тссссс!
— Ты откуда знаешь?!
— Визжала подружке по телефону! До сих пор думает, я французского не знаю.
— А ты знаешь?
— Я нет, гугл-переводчик да!
— Часто она так у тебя… гуляет?
— Часто… — Олег опрокидывает бокал в себя и отбирает следующий у танцующего парня с зелеными волосами и безумными глазами. — Красивые мальчики ее страсть. Заводит себе фаворитов. У королевы должны быть фавориты, как думаешь? Жеребцы типа твоего!
— Угу, — мрачно киваю и тоже тянусь к бокалу.
— Да ладно, не злись, Белка не злая баба-то! — Олег хлопает меня по плечу. — Просто не врубается, что у тебя такие пиздострадания, думает, это все игрушки. И ты расслабься.
Над крышей вновь взмывает жесткий ритм, и Олег вскидывает руку с бокалом вверх:
— Party like a Russian! End of discussion!
04 am
Мы сидим в тихом ресторанчике с низким потолком и тесно стоящими столами. Вокруг — такие же плешивые пузанчики, как Олег, просто близнецы-братья. И все они пьют водку, рассуждают о политике, размахивая вилкой с нанизанным соленым грибочком и матерят кого-то по-русски в телефонные трубки.
Кажется, я сказала, что соскучилась по картошке с селедкой среди всего этого ЗОЖа, и Олег тут же приволок меня в это место.
— Еще водочки?
Селедка и-де-аль-на-я. Картошка пахнет подсолнечным маслом и укропом, и без водочки этот рай — деньги на ветер.
— Не могу понять, что тебе надо от Америки? Летела бы в Париж, — развалившись на стуле, лезет не в свое дело Олег.
— Я люблю Дэрила, — объясняю я. — И пытаюсь вписаться в его жизнь.
— Но почему его? Тут есть народ богаче и симпатичнее! — он обводит зал вилкой с нанизанным грибочком.
Хмыкаю.
— Я понимаю, раньше у тебя не было выбора, Лилюсь, но мы-то уже не в Канзасе, Элли! Точнее наоборот… — он жует грибочек и поднимает хрустальную рюмку для тоста. — Ты больше не в России, где в сорок уже старуха. Ты тут молодая красотка, экзотический цветок, горячая женщина! Ты свистнешь, и у тебя будет сто таких, как Дриллер.
— За это! — прерываю я его, мы чокаемся и выпиваем.
Но его не сбить.
