В первый момент именно потеря дома разозлила Кехшавада больше всего. Его банда (он вполне справедливо считал, что теперь это его банда) обитала здесь всего две недели. Предыдущий владелец не доставил им особых хлопот. Бездомные собаки, шастающие окрест, благополучно избавили их от необходимости копать ему могилу. Последние несколько человек, что еще оставались жить в прилегающем поселке, побросали все хозяйство и дали деру, как только завидели вооруженных людей. Видимо, близость Гнилых Земель сделала их легкими на подъем.
При Гуне шайка не имела какого-либо постоянного гнезда, и вот теперь, когда они только-только начали обживаться…
— Саир!!! — перекрывая крики раненых, с другой стороны двора донесся голос Леонарда, — Саир, смотри!!!
Здоровяк, весь обсыпанный штукатуркой, указывал на что-то внизу, перегнувшись через перила. Адмирал проследил взглядом за его вытянутой рукой и увидел, как в клубах дыма и пыли промелькнула одетая в черное фигура.
— Проклятье! — чертыхнулся он в сердцах. Повторный быстрый осмотр руин, в которые превратился еще недавно роскошный особняк, показал, что взрыв обрушил лестничные пролеты в левом крыле, а потому Лео оказался заблокирован на втором этаже и не сможет быстро прийти ему на выручку.
Кехшавад снова посмотрел вниз и встретился взглядом с Иганом, на мгновение замершим на краю дымящейся воронки. Этого, одного-единственного взгляда хватило, чтобы понять, что теперь миссия провалена окончательно. Когда люди так смотрят друг на друга, за стол переговоров они уже не сядут. Иган отвернулся и метнулся к лестнице, поднимающейся на галерею.
— Ну уж нет! — пробормотал адмирал и крикнул, обращаясь к бандитам, которые только-только начали приходить в себя, — эй вы, обезьяны! Избавьтесь от него, быстро! — и, видя, что его слова не возымели должного действия, заорал во всю глотку, — УБЕЙТЕ ЕГО!!!
Криворуковцы, хоть еще и не отошли от первоначального шока, тем не менее, твердо знали — приказы, отдаваемые подобным тоном надо выполнять не думая.
Задвигая за собой дверь на тяжелый засов, Кехшавад удовлетворенно кивнул, услышав звуки завязавшейся во дворе потасовки.
Был ли Иган зол? Разъярен? Жаждал ли он мести? Уже нет. Как в угольном коксе, из которого выжжено все лишнее, остается чистый углерод, как из пламени вышедшего на рабочий режим ракетного двигателя исчезает сажа и копоть, из его сердца исчезли посторонние эмоции. Они выгорели дотла, не выдержав собственного же накала. Осталась голая целеустремленность. Иган знал, что он должен кое-что сделать, и теперь просто шел к своей цели кратчайшим путем.
Первый же противник, попытавшийся загородить ему дорогу, отлетел в сторону, звонко ударившись головой о деревянный столб, и затих. Иган отстранено отметил, как хрустнула под его кулаком ключица второго бандита, который тут же взвыл, хватаясь за повисшую плетью правую руку. Небрежно оттолкнув его, он шагнул на лестницу.
Топоча подкованными сапогами, навстречу ему спешила очередная жертва. Не замедляя шага, Зверолов перехватил ногу, попытавшуюся его ударить, и резко дернул ее вверх. Бандит перелетел через перила, беспомощно размахивая руками. Спустя секунду снизу раздался треск и отчаянные вопли.
Дальше, дальше… На верхней площадке его поджидал вооруженный мечом толстяк. Здесь, на узкой галерее ему негде было даже толком размахнуться, а потому Иган без особых проблем увернулся от медлительного клинка и выбил оружие у противника из руки.
Однако он недооценил этого субъекта. Первый выпад оказался лишь отвлекающим маневром. В самый последний момент Иган заметил, как в другой руке толстяка блеснуло лезвие ножа, и перехватил ее, когда смертельный удар уже почти достиг цели. Вцепившись в нож, они закружились в странном танце, тяжело дыша и колотясь об стены и перила. На стороне Игана выступали ловкость и опыт, но его противник отыгрывался за счет силы и немалого веса. Он почти поднял Зверолова в воздух и пытался либо стряхнуть его со своих рук, либо насадить на лезвие.
Улучив момент, Иган извернулся и лягнул бандита в коленную чашечку. Тот охнул и оступился, потеряв равновесие. Какое-то время они балансировали на верхней ступеньке, но, поскольку никто из них так и не решился разжать пальцы, чтобы за что-нибудь ухватиться, намертво сросшимися сиамскими близнецами повалились вниз и кубарем покатились по лестнице.
«Ну вот, опять подниматься придется» — мелькнула в голове идиотская мысль, и тут же сильный удар об землю взорвал перед глазами целый фейерверк искр и едва не вышиб из Игана дух. При приземлении он оказался снизу, и толстяк навалился на него всем телом, грозя переломать все ребра или удушить.
Рукоятка ножа больно уперлась Игану в грудь. Он попытался вырвать его, но тут вдруг почувствовал, как по его пальцам потекло что-то теплое, и в воздухе распространился знакомый и ненавистный сладковатый запах. Глядя в удивленно распахнутые глаза бандита прямо перед собой, он заворожено следил за тем, как их взгляд тускнеет, устремляясь в бесконечность.
Видит Бог, Иган не хотел убивать! Да, он действовал жестко, да, травмировал и калечил, но чтобы убивать! Нет! Что бы он там ни говорил, даже добравшись до Кехшавада, он не смог бы его прикончить, хладнокровно и осмысленно. Отметелил бы как следует, но не более того.
Не слыша шума суматохи вокруг, Зверолов смотрел в остекленевшие глаза толстяка. Он видел чужую смерть не раз, и во множестве самых жутких обличий. Случалось, что близкие люди умирали у Игана на руках, вот также цепляясь за него угасающим взглядом, но он впервые смотрел в глаза человека, которого убил своими собственными руками.
Словно издеваясь над ним, труп вдруг конвульсивно дернулся, и из его приоткрытого рта выскользнула тонкая красная струйка. Зависнув на секунду на верхней губе, алые капли упали Игану прямо на щеку.
В тот же миг внезапная и яростная судорога скрутила его самого. Захлестнутый душной волной паники, Иган заерзал, задергался, стараясь спихнуть с себя безжизненное тушу, но та, продолжая глумиться, лишь мотала головой из стороны в сторону, разбрызгивая кровь по его лицу.
Зверолова начало трясти как в эпилептическом припадке. Вышедшее из-под контроля тело изогнулось дугой, стряхнув, наконец, с себя труп, и заизвивалось в пыли. Каждый удар бешено колотящегося сердца колоколом отдавался в голове, лишая способности соображать. Скрюченными пальцами Иган вцепился себе в лицо, пытаясь стереть с него кровавые потеки, но лишь размазывал их, словно нанося жуткую боевую раскраску. На языке заплясал пронзительный, звенящий стальной вкус чужой крови.
Он закричал. В крике этом уже не было ничего человеческого — ни слов, ни признаков разума. Одно огромное, рвущееся наружу из самой глубины души «НЕТ». У всех, кто его слышал, по спине побежали мурашки, и на какой-то миг люди замерли, пораженные тем, какой болью и каким отчаянием был он наполнен.
Иган поперхнулся, закашлялся. Судороги трясли его, то чуть ли не выворачивая наизнанку, то скручивая в бараний рог. Невероятным усилием он все же смог кое-как подобрать вышедшие из-под контроля конечности и встать на четвереньки, но тут же со стоном снова уткнулся головой в землю, царапая камни содранными в кровь пальцами.
