Парик – новый дорогой парик! – свалился с головы Родоклеи, но подобрать его было невозможно – как раз и попадешься в руки преследователям! Надо бежать, но нет больше сил… нет больше сил!
Ноги подгибались… камень просвистел мимо уха, и Родоклея отчетливо поняла, что следующий попадет в ее голову и зашибет насмерть. Она рухнула на землю и поползла, всхлипывая и задыхаясь, как вдруг чьи-то сильные руки вцепились в нее и потащили куда-то.
Родоклея взвизгнула, забилась из последних сил, однако кто-то прошипел над ее ухом:
– Молчи, глупая жаба, не квакай, если жить хочешь!
Голос показался знакомым. Однако у Родоклеи не было ни сил, ни времени узнавать его обладателя. Она послушно заползла вслед за своим спасителем в придорожную канаву за чахлой оливой и затаилась там, глуша ладонью тяжелое дыханье.
Погоня – свистящая, орущая, хохочущая, безжалостная, готова растерзать ее в клочки, машущая ее париком, словно отрубленной головой врага! – пронеслась мимо, и лишь только затих топот последнего преследователя, спаситель Родоклеи поднял голову и придвинув свое лицо к вспотевшему лицу перепуганной сводни:
– Узнаешь, старая ведьма?
Смахивая капли пота, которые так и катились по лицу, Родоклея всмотрелась в грубо вырубленное лицо с тяжелыми чертами и узкими глазами.
Нет, не узнает она этого мужчину! Вроде, видела когда-то, но не вспомнит, кто он…
– Прости, не могу вспомнить твое уважаемое имя, – пролепетала сводня. – Однако призываю на тебя, господин, благосло…
– Господин! – презрительно повторил спаситель. – Протри глаза, Родоклея! Неужто не узнаешь меня? Не узнаешь Фирио?!
Родоклея так и обмерла.
Фирио! Надсмотрщица из пирейского притона Бакчоса! Это у нее Алкивиад вырвал из-под носа Идомену! Но девчонка ему была совершенно ни к чему, поэтому проворной Родоклее и удалось утащить этот лакомый кусочек, увезти из Пирея и продать его Атамусу. Потом до нее доходили слухи, что якобы Фирио, примчавшись с деньгами и не найдя на месте вожделенной девчонки, так огрела Бакчоса своим могучим кулаком, что сломала ему хребет. Бывший содержатель притона больше шагу не мог ступить без посторонней помощи и вскоре умер. А Фирио спаслась от стражников архонта бегством – и с тех пор о ней никто ничего не знал.
Родоклея ни на миг не пожалела Бакчоса, который не раз мешал ей в промысле, мертвой хваткой держа своих девок и не давая сводне нафти им покровителей, и была просто счастлива, что исчезла злобная и беспощадная Фирио. Втихомолку лелеяла надежду, что бывшая надсмотрщица уже где-нибудь умерла, сгинула навеки и теперь странствует по темным полям и скалам Аида. И вот – перед ней Фирио! Откуда она только взялась?! Может быть, выползла из какой-нибудь трещины, через которые разные чудовища, порожденные Аидом и служащие ему, проникают в мир людей и терзают их кошмарами, а то и уволакивают живьем в подземное царство мертвых, чтобы свести с ними счеты за все, чем обидели при жизни?
И, главное, Родоклея ее только что вспоминала. А ведь не зря умные люди уверяют, что нельзя вспоминать своих умерших врагов, ибо они могу отозваться…
Вот Фирио и отозвалась!
Однако на выходца из мира теней она не слишком похожа… Все такая же мощная, плотная, крепкая, и руки ее сжимают Родоклею отнюдь не с потусторонней силой!
Похоже на то, что Родоклее пришел конец… Наверняка Фирио узнала, что это именно не в меру проворная сводня помогла Идомене исчезнуть из Пирея – и добралась в Афины, чтобы отомстить. Выследила ее – и…
Но тогда почему она спасла Родоклею от преследователей? Ага, понятно: хочет ее самолично прикончить. Сейчас эти огромные ручищи, которыми Фирио перешибла хребет Бакчоса, стиснуть горло – и придет конец всем проделкам хитрой и удачливой сводни!
– Не убивай меня! – взмолилась Родоклея. – Не убивай! Я дам тебе денег! Много денег!
– Деньги – это хорошо, – довольным голосом сказала Фирио. – А где они?
– В моем доме, я храню их… – Родоклея осеклась.
Домой возвращаться никак нельзя! Эти злодеи, которые напали на них с Атумасом, знают, где она живет! Она слышала голос того рыжего гостя, которого недавно приводила на тайное свидание, а он бывал у нее дома. Когда преследователи поймут, что Родклея ускользнула, они, конечно, будут поджидать ее там – и, можно не сомневаться, не станут блюсти порядок в жилище преступной сводни, все разграбят и растащат!
Значит, Родоклея теперь нищая? А ведь ей нужно бежать из Афин… Неужто ей придется уйти пешком и просить подаяния у добрых людей?
Но разве они есть, добрые люди?!
Видимо, придется умереть с голоду в какой-нибудь придорожной канаве…
Родоклея залилась слезами:
– Мне нечего тебе дать! Преследователи, конечно, уже добрались до моего дома и грабят его! Мне нечем выкупить у тебя свою жизнь!
– Деньги – это хорошо, – повторила Фирио. – Но куда больше мне бы хотелось заполучить ту девчонку, которую ты уволокла у меня из-под носа в Пирее. Укажешь, где ее искать – останешься жива. Нет – ну, пеняй на себя, тогда ищи деньги, чтобы откупиться…
Фирио нужна Идомена! Родоклея с восторгом отдала бы девчонку этому ходячему ужасу, да ведь Идомена сбежала! Где же ее теперь искать?
И тут ее осенила догадка – столь блестящая, что Родоклее почудилось, будто темной ночью внезапно сделалось светло, как в ясный полдень.
Теперь она знала, как умиротворить Фирио – и самой не остаться в нищете.
Все, что Атамус забирал у незадачливых «любовников» своей жены, он хранил дома, в особом тайнике. Родоклея, правда, не знает, где находится этот тайник, но зато это знает Идомена. Не может не знать! Конечно же, увидев, что ее муж погиб, она кинется домой, чтобы достать деньги из тайника – и исчезнуть из Афин. Наверняка она сейчас в доме. Если поспешить, то можно успеть перехватить ее. И тогда Фирио уж точно смилуется над Родоклеей, потому что получит девчонку, а Родоклее останутся деньги. Если, конечно, Фирио не захочет забрать все…
Нет, этого нельзя допустить. Надо как-то исхитриться – и там, в доме Атамуса, избавиться от этой жуткой бабищи. Сейчас, конечно, она крепко держит Родоклею, но, увидев Идомену, само собой, бросится к ней. И тут нельзя оплошать. Схватить какой-нибудь придверный крюк – да огреть Фирио по голове, причем как можно крепче. Потом заставить Идомену отдать Родоклее деньги – и бежать.
А впрочем, можно бежать и не одной, а с Идоменой. Эта девчонка – настоящий клад, мужчины от нее с ума сходят, и она сможет принести Родоклее еще немалое богатство, если Гера и Афродита вспомнят, как им услужала сводня – и помогут ей.
Может быть, они думают, что, если спасли Родоклею от преследователей, то могут отряхнуть пыль заботы о ней со своих нежных ручек? Нет, прекрасные небожительницы, коль вы желаете, чтобы Родоклея вам служила и впредь, придется еще немножко потрудиться!
