– Начиная с сегодняшнего дня, теперь буду слушать всегда. Так что там с детками?
– Странная ты сегодня какая-то, будто сама не своя. Случаем, не заболела? А то, может, доктора?
– Да здорова я, здорова! Ты рассказывай.
– Так вот, и намучился же я там с директорами, пока не подобрал надежных. Прежние-то воровали нещадно, никакая моя помощь до детей не доходила. Ох и злыдни были! Веришь, детей за границу стали продавать за большие деньги под видом усыновления. И ведь все делали по закону, мерзавцы, ни к чему не придерешься! Я целое расследование провел, чтобы выяснить, каково там, за границей, живется нашим ребятишкам. Из пятерых проданных нашлись только трое, но в таком истерзанном состоянии, что опоздай мои люди хоть на день, не застали бы их в живых. Не медля ни секунды, обратился в соответствующие органы, и детей изъяли у так называемых «родителей», а потом через суд вернули обратно в детский дом… Что с тобой, Людмилочка, – тебе плохо?
– Не знаю, что-то голова закружилась.
Мила вдруг почувствовала внутри какую-то тяжесть. Неужели от коньяка? Или от перенапряжения?
– Это я, дурак старый, во всем виноват! Ты приехала со мной по душам поговорить, а я тебя своими проблемами гружу. Прости меня, дорогая, совсем из ума выжил, не ведаю, что творю. Надо срочно Семена вызвать, чтобы он осмотрел тебя. Маняша! – В дверях немедленно показалась озабоченная домоправительница. – Сей же час звони Николаеву, чтобы приехал. Людмилочка себя плохо чувствует.
– Ну к чему все эти хлопоты? Мне уже лучше, – запротестовала Мила, напуганная до смерти встречей с семейным доктором, который наверняка изучил истинную Милу Миланскую вдоль и поперек. Если к дядюшке и удалось подобрать заветный ключик, то от опытного взгляда специалиста вряд ли повезет увернуться. – Вот только есть очень хочется.
– Вижу я твое «лучше»: бледная сидишь, краше в гроб кладут. Маняша, вызови Николаева и подавай на стол, – распорядился он. – А ты приляг пока на диван, голова меньше станет кружиться, – хлопотал дядюшка возле Милы, чуть не силком заставляя ее лечь и укрывая пледом. – Отдохни, и тебе полегчает. Это от переутомления. Слишком много берешь на себя. И все не то, что надобно. Потому твой организм и не выдерживает, что идешь против своей природы. Вот Бог силы-то и отнимает. Ну ты полежи тут одна, а я пойду проверю, готов ли ужин. – И дядюшка вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь.
Мила немедленно поднялась с дивана и прислушалась. А если он что-то заподозрил и отправился за охранниками, чтобы ее схватили и сдали куда следует? Нет, лучше быть рядом с ним. И она спустилась в столовую.
– Ты уже отдохнула? Что-то больно скоро. Ну да ладно, выспишься еще. Садись к столу. Вон тебе сколько всего Маняша наготовила. А вот мне что-то борща захотелось.
Мила учуяла запах наливаемого в тарелку наваристого борща и все яства, стоящие перед ней, словно растворились в тумане. Она вяло ковыряла вилкой нечто бледно-зеленое в своей тарелке, видимо, любимое кушанье Милы Миланской, которое перед ней поставила Маняша, и чувствовала, как у нее от голода кружится голова.
Уже почти неделю Троянов упорно кормил ее исключительно только блюдами, которые предпочитала королева светского бомонда. Мила возненавидела эту звездную кухню, ее бедный, измученный голодом желудок требовал простой и здоровой пищи, сигналя о своем желании болью и полнейшим дискомфортом.
– А можно мне тоже тарелку борща? – робко решилась наконец разрушить установленные традиции Мила, игнорируя все наставления и предупреждения Троянова.
Дядюшка от неожиданности уронил ложку на пол, и та, звонко ударившись, отскочила под стол. Маняша охнула и схватилась ладонями за пухлые щеки. Пока дядюшка удивленно разглядывал племянницу, пришедшая в себя Маняша уже наполняла тарелку и ставила перед капризной хозяйкой, а глаза так и светились любовью и умилением.
«Как же мало нужно, чтобы заслужить твое расположение! – думала Мила, принимаясь за еду и чувствуя, как приятное тепло и спокойствие разливаются по благодарному желудку. Голод мгновенно утих, и ей все стало безразлично. – Вот сейчас поем, и сама признаюсь, что я не Мила Миланская. И пусть что хотят со мной, то и делают… Скажу, что я ни при чем и что меня заставил притворяться Троянов, пригрозив смертью, а потому сами друг с дружкой и разбирайтесь… А как же дядюшка-душегуб?! Да никак, я просто ничего про это не знаю. И знать не хочу! К тому же на душегуба он явно не тянет. Да и Троянов из тех, кто соврет – недорого возьмет. Этому хмырю вообще нет никакой веры. Уж лучше сдаться на милость дядюшке. Детишек же детдомовских жалеет, так, может, и меня не станет зря обижать… А как же тогда быть с Милой Миланской, которая собирается убить дядюшку?»
– Людмилочка, ты себя хорошо чувствуешь? – спросил дядюшка, дивясь на племянницу.
Мила даже вздрогнула. Она так углубилась в размышления, что не заметила, как опустошила тарелку и принялась за любимый яблочный пирог, выбрав самый большой кусок.
– Ужасно вкусно, – ответила Мила, не отвлекаясь от еды.
– Да она устала с дороги-то, – тут же бросилась на ее защиту Маняша. – У нее вон и глаза слипаются. Ей нужно поспать. Завтра наговоритесь.
– Маняша, большое спасибо! – Мила благодарно, осоловелым от сытости взглядом посмотрела на домоправительницу, и та совсем растаяла. – Мне бы и в самом деле лечь пораньше, я прямо на ходу засыпаю. Да еще поела так вкусно, что у меня только одно желание – упасть где-нибудь и уснуть.
– Так я пойду мигом постель приготовлю, – бросилась в комнату Милы Маняша.
– Батюшки святы! Да ты ли это?! Тебя не узнать совсем. – Дядюшка подозрительно оглядывал племянницу, гадая, что же за сим последует: новая истерика или признание в розыгрыше. – Никогда тебя такой не видел. Тебя что – подменили?!
– Да, точно, по-другому и не скажешь – подменили… И если бы у меня сейчас были силы, мы бы с тобой на эту тему поговорили. Но лучше этот серьезнейший разговор оставить на завтра. Утро вечера, как известно, всегда мудренее, – заплетающимся языком заявила Мила, силы которой были совсем на исходе, и она уже не хотела думать о том, выдала она себя или нет, так как ей все фиолетово, лишь бы поскорее лечь и забыться долгим и глубоким сном.
– Ну конечно, дорогая, как скажешь. Ты сейчас точно не в себе, – согласился дядюшка. – Может, тебя проводить?
– Я сама дорогу найду. – Мила встала из-за стола и покачнулась, ноги подкосились, перед глазами поплыло, и она снова села.
– Подожди, не торопись, – засуетился рядом дядюшка. – Мы сейчас с Маняшей поможем тебе добраться до кровати.
Мила уже плохо помнила, как они вели ее под руки, как укладывали в постель, заботливо укрывая одеялом, а она из последних остатков сил пыталась сосредоточиться на том, чтобы случайно не потерять свой парик, так как последствия этого конфуза для нее были бы смерти подобны.
Глава 6
Ах, какой пассаж!
Мила ходила по розарию, ласковое солнце огненными бликами отражалось на лепестках райских цветов, придавая им совершенно необыкновенный сказочный вид. Кругом летали и распевали звонкоголосые птицы неописуемой красоты, рядом топтались любопытные павлины, важно распуская веера роскошных хвостов и милостиво позволяя собой любоваться.
