Так и не поняв, удалось ей убедить себя в чем-то или нет, Лиза бросила сомнительную затею с гипнозом собственного отражения и самовнушением и отправилась завтракать. Сегодня – как, впрочем, и каждый день – трапеза состояла из небольшой тарелки овсянки с несколькими изюминами (скорее для красоты, чем полезности) и чашки мятного чая без сахара. Эту дурацкую диету она придумала для себя сама, когда с удивлением обнаружила, что после зимних блаженных валяний на диване с неизменной книгой в руках лишь с большим трудом влезла в свои единственные летние джинсы.
Ей даже в голову тогда не пришло, что хорошо бы обновить гардероб и прикупить для жарких дней еще что-нибудь, тем более что летний сезон только начинался. Но как можно было расстаться со своей привычной оболочкой? Нет-нет, ни за что на свете, а потому и лишила себя сладкого – о ужас! – и даже на работу пристрастилась ходить пешком. Не бог весть какое расстояние, но для обленившейся за зиму Лизы и тридцатиминутная пешая прогулка по утрам стала невыносимо трудным испытанием. Но что ни сделаешь ради любимой одежки… Или все же – единственной?
Лиза не стала вдаваться в ненужные подробности, натянула тесноватые, но такие любимые и привычные синие джинсы, надела голубую с короткими рукавами рубашку навыпуск и перекинула через плечо сумку. Осталось только искренно и радостно – что было само собой разумеющимся по понедельникам – взглянуть на свое неотразимое отражение (фу, эта тавтология у нее, кажется, в зубах застряла!) и хорошо поставленным голосом вслух произнести волшебные слова, что она с удовольствием и сделала:
– Я здорова, красива и богата! Я молода, уверена в себе и очень привлекательна! А еще я – королева!
Лиза выпорхнула из квартиры, повернула несколько раз ключ в замочной скважине, дернула за ручку, проверяя, закрыла ли. Спускаться с седьмого этажа предпочла в лифте, хотя прекрасно понимала, что лучше сойти по лестнице – великолепному тренажеру для ее несколько располневшей фигуры. Но страх опасности, подстерегающий на ступеньках многоэтажного серпантина, был весомым аргументом против для таких безрассудных поступков.
Уже выходя из подъезда, Лиза подумала: «Ах да! А еще у меня на голове корона!» Прислушалась и, не услышав характерного звона падающей на бетонную площадку крыльца золотой короны, удовлетворенно добавила: «И сегодня она держится крепко. А это очень хороший знак».
Дойдя до угла залитой солнцем улицы, с легким вздохом безысходности грустно проводила взглядом уходящий автобус и приступила к пешей неизбежности.
Вокруг роскошной зеленью кудрявились любимые березы. На буйствующих всеми красками природы клумбах с бегониями, петуниями, колеусом и не сдающимися пока анютиными глазками уютно расположились сытые и довольные жизнью коты. Расслабленно вытянув лапы и шеи, они сосредоточенно медитировали под устраиваемые счастливыми птицами немыслимые по своей красоте концерты.
Лиза шла не спеша, наслаждаясь безопасностью выверенной до самой маленькой выбоины на асфальте привычной дороги, вдыхая необыкновенно мягкий воздух и подставляя еще нежаркому с утра солнцу белоснежное, с редкими веснушками лицо. Оглядывая уже проснувшийся и умытый любимый город ее детства, который она не покинет никогда, Лиза чувствовала, что настроение с каждой минутой улучшается, и на работу явилась бодрой и даже счастливой.
– Лизонька! – всплеснула сухонькими, сморщенными ручками Мария Сергеевна, старейший библиотекарь и достопримечательность их храма знаний. – Да вы, душенька, никак, влюбились, дай бог здоровья вам и вашему избраннику. Я так рада за вас, так рада!
– Мария Сергеевна, голубушка, доброе утро! Вы опять про меня выдумываете, – отбивалась, как могла, Лиза от стесняющего ее внимания старушки. – Нет у меня никакого избранника, и ни в кого я не влюбилась.
– Нет, дорогая Лизонька, вы лукавите. Я уже, слава богу, давно на свете живу, и вы меня не обманете: вы влюблены! И не надо так смущаться. Не считаете же вы меня своей соперницей или завистницей на худой конец? Поверьте, в моем комфортном, в известном смысле, возрасте я уже избавлена от всех этих глупостей. Для меня дорога каждая минута моей, уже подходящей к закату, но удивительно прекрасной жизни. Так неужели вы думаете, что я стану тратить свое драгоценное время на отрицательные и разрушающие эмоции? Наоборот, я искренне рада за вас и даже готова поделиться с вами своей радостью, лишь бы у вас все сложилось так, как вы хотите.
– Спасибо на добром слове! Но я, пожалуй, пойду к себе: с минуты на минуту должны появиться первые посетители. – И Лиза, откупаясь улыбкой от доброй старушки, направилась к своему рабочему столу на другой конец огромного читального зала.
Оставшись наконец во власти спасительного, но относительного одиночества, Лиза вернулась к своим волнующим мыслям о Принце, который – и она в этом нисколько не сомневалась – непременно должен появиться вновь. И теперь она к этой встрече готова. Лиза украдкой заглянула в зеркало пудреницы, поправила уложенные локонами каштановые волосы и предалась мечтаниям. Сегодня и речи не могло быть ни о какой работе, потому что она ждала Его!
Но с чего Лиза взяла, что Принц явится именно сюда? Не потому ли, что встретившая его Кикимора не только нагрубила ему, но, похоже, и напугала так, что он больше не решился позвонить в дверь, поэтому наверняка попытается найти Лизу на работе? Но откуда он может знать, где она работает? Да, сомнительно.
Лиза уныло посмотрела в окно, за которым неистовствовала зелень, а неумолкаемый гомон птичьих голосов перекрывал шумную сутолоку улицы, и тут же нашла ответ на мучивший ее вопрос: если Принц собирался выполнить чье-то поручение касательно Лизы, то наверняка ему сообщили, где Лизу можно найти, кроме места проживания. И снова засветило солнце, и душа запела от радости предвкушения встречи с неизвестностью. Наконец и она дождалась на своей улице праздника: Лиза обязательно увидит Принца вновь! А что будет дальше, зависит только от нее. Или все-таки нет? В такие минуты лучезарного настроения она чувствовала себя почти счастливой. Вернее, в предвкушении ожидания счастья, которое было не менее вдохновляющим и радостным, чем само счастье, и Лиза знала наверняка, что все у нее сложится как нельзя лучше.
Рабочий день подходил к концу, оставалось каких-нибудь пятнадцать минут до закрытия библиотеки. Приподнятое радужное настроение опадало, сдувалось, как поврежденный воздушный шарик. Но еще теплилась где-то там, в глубине сознания, надежда на то, что Принц таки появится у дверей ее квартиры. Она открыла свою довольно вместительную сумку и задумчиво принялась складывать отобранные для проведения привычного досуга книги. Мельком глянула на толстый журнал, который положили перед ней на стол-кафедру для выдачи книг.
– Извините, но читальный зал закрывается через десять минут. Но если вы успеете за это время прочесть то, что вас интересует, то я… – Лиза взглянула на позднего посетителя и ахнула: перед ней стоял Принц! Он был также прекрасен, как вчера, и мило улыбался, глядя на нее сияющими миндалевидными глазами.
– Здравствуйте, Елизавета Николаевна! Как хорошо, что я вас разыскал. Иначе бы мне не давали покоя обещание, которое взяла с меня ваша тетушка, и обязательства, которые я поклялся ей исполнить в точности. Евсимия Станиславовна передает вам большой привет, а также письмо и кучу всевозможных наставлений, о которых, я думаю, нам следовало бы поговорить, но в более подходящей обстановке. Вы не возражаете, если мы устроимся где-нибудь в уютном кафе, выпьем по чашечке кофе, и я передам вам наконец все остальное, кроме большого привета, который вы уже получили?
