Якову стало не по себе. Эта красивая и на первый взгляд хрупкая молодая женщина пугала его своей отчаянной решимостью. Когда, в какой момент своей жизни успела она, мать двоих детей, превратиться в монстра, готового, не задумываясь, расправиться с каждым, кто только посмеет встать на ее пути?
Яков оперся спиной о стену, и успокоенная Марина снова опустила руки. Когда у тебя пистолет, можно позволить обреченным помолоть языками, да и самой порассуждать-пофилософствовать, а заодно привыкнуть к навязчивой и неотвратимой необходимости, что стрелять все же придется, так как другого выхода просто не существует.
– А вот что делать с тобой – ума не приложу. Зря ты в это ввязался. Мы бы и без тебя здесь разобрались. Ты только все испортил. Герой-любовничек! Думаешь, ты ей очень нужен? Не тешь себя иллюзиями, не теряй зря времени! А если честно, то ведь и ты не просто так бросился спасать ее. Хотел реабилитироваться? Надеялся, что заслужишь у нее большего доверия, если выручишь из беды? И она наконец поймет, какого отличного парня потеряла? Как же, дожидайся! Она и сама-то толком не знает, чего хочет. А поступит, в конце концов, так, как кто-то за нее решит. И наверняка сочтет, что это ее судьба и все сложилось как нельзя лучше.
Марина презрительно взглянула на Лизу.
– Да ты посмотри внимательно: она же шагу самостоятельно не сделает, потому что привыкла, что за нее кто-то решает. Так и будет жить как марионетка, которую все, кому не лень, вертят в разные стороны.
Она перевела взгляд на Якова.
– Это безвольное существо и тебе понравилось потому, что ее можно переставлять с места на место, как неодушевленный предмет. Но ты не смог ее удержать. А знаешь почему? Потому что слишком бесхитростный, как и твой отец. В тебе всего слишком, понимаешь? Слишком прямолинейный, слишком честный, слишком уверенный в себе. Вот и напугал ее до смерти своей бесшабашной напористостью. А с такой особью, как она, нужно похитрее себя вести, сделать вид, что именно она управляет тобой, а не наоборот. Думаешь, почему мы с твоим отцом нашли общий язык? Да потому, что я делаю вид, что он глава семьи, уступаю ему во всем, а сама потихоньку делаю то, что мне нужно.
– И что ты будешь делать теперь?
– Избавляться от балласта. – Марина снова взяла на мушку Якова. – Прощай, дорогой. Не держи на меня зла, хорошо? Ничего личного. Ты сам виноват, что вмешался в чужую игру и наверняка не отступишься. Да и лишние свидетели мне ни к чему.
– Мариша! Что ты творишь?! Я прокляну тебя! – крикнул Аркадий Яковлевич в лицо Марине.
Та дернулась, словно от пощечины.
– Что ты сказал?! Проклянешь?! Меня – мать своих детей?! Ах ты вонючий, поганый старикашка! Так вот как ты со мной заговорил?! Как же я тебя ненавижу! И когда же я от тебя наконец избавлюсь?.. Да прямо сейчас! – Марина мгновенно направила пистолет на Аркадия Яковлевич, и не успел Яков сделать к отцу и шаг, как она нажала на спусковой крючок.
Прозвучал громкий выстрел, оглушивший не только резким стальным звуком, но и своей внезапностью, так как никто из присутствующих до конца не верил в то, что Марина выполнит угрозу.
Аркадий Яковлевич согнулся и рухнул на пол. От двух последующих выстрелов он дрогнул и затих. А Марина уже в упор палила в подбегающего к ней Якова. Вот и Яков упал у ее ног, а она все стреляла то в отца, то в сына, пока не выпустила всю обойму. Поглядывая на онемевшую Лизу, с ужасом взирающую на лежащие недвижно тела, Марина хладнокровно заменила обойму и взвела курок.
– Попробуй только пикнуть – уложу рядом с ними.
Опустошив карманы костюмов Якова и Аркадия Яковлевича, а также прихватив их тугие борсетки, Марина забрала из кладовки свою и Лизину сумки и потянула еле плетущуюся от слабости пленницу в коридор, крепко держа ее под локоть. Чутко прислушиваясь, открыла входную дверь. На лестничной клетке пусто, поэтому пистолет благополучно отправился в сумку. Дверь тоже лучше как следует запереть, чтобы зря не привлекать внимание к открытой.
И вот они уже на улице. У полутемного подъезда собрались перепуганные соседи, которых разбудили звуки выстрелов, но понять толком, откуда они доносились, невозможно. К тому же страх, как известно, плохой советчик, поэтому большинство решили, что это необязательно выстрелы, а может быть, что-то иное. Женщины смешались с жильцами и немного постояли со всеми, слушая различные догадки и предположения. Затем Марина плотнее ухватила Лизу за локоть, увлекая за собой, и они растворились в темноте ночи.
Они шли по пустынным улицам, и даже тишина казалась Лизе похожей на угрозу. Куда они идут? Зачем? Да какая разница?! Главное – Лиза жива!.. Пока жива. И если Марина не убила ее сразу, значит, шансы на освобождение с каждой минутой увеличиваются. Лишь бы не упустить момент, когда ей представится удобный случай обмануть свою похитительницу и сбежать. Но пока у Марины пистолет, нечего об этом и думать, так как от пули далеко не убежишь.
Неожиданно из плотной серой ваты ночи вынырнуло одинокое такси, и Марина поспешно подняла руку. Женщины сели в машину и через двадцать минут уже были на железнодорожном вокзале, с которого продолжили свой путь на пригородной электричке. Лиза впервые ехала в пустом вагоне с обшарпанными сиденьями и беспросветным мраком за окнами, где иногда мелькали отблесками чужой жизни редкие огни, и новая волна страха накрыла ее. Она невольно жалась к Марине, сидевшей рядом, словно бездомный щенок, готовый признать за мать любого, кто его подберет и избавит от безысходного ужаса одиночества.
Но вот и редкие огни пропали, и теперь взгляд Лизы упирался только в отражение пустоты вагона в грязном окне и в свое собственное отражение, жалкое и испуганное. Почему ее размеренная, немного скучная, но такая прекрасная жизнь, наполненная любимой работой, интересными книгами и бесконечной свободой, закончилась? Не потому ли, что Лиза всего этого не ценила? Она же была совершенно счастлива, но даже не осознавала этого! А что теперь – грязный вагон и перспектива в скором времени расстаться с собственной жизнью? Лиза взглянула на Марину, которая упорно что-то рассматривала перед собой невидящим взглядом. Неужели то, что она делает, стоит беспечной и спокойной жизни ее детей?!
Вдруг двойные двери вагона с шумом распахнулись, впуская изрядно подвыпивших молодых людей, пребывающих в приподнятом настроении. Редкие пассажиры вжались в жесткие сиденья и опустили головы, чтобы ненароком не привлечь к себе внимание. И им крупно повезло, так как искатели приключений на свои пятые точки выбрали двух молодых и явно, на их взгляд, скучающих женщин. Пятеро молодых парней тут же расселись полукругом около Лизы и Марины.
– А вот и мы! Девушки, а давайте познакомимся! Вместе-то веселее. Стесняетесь? Так мы сейчас и вам нальем для храбрости. У нас стаканчики есть?.. Нету стаканчиков! Ничего, не барыни, и из горла попьете, – распинался один из них, должно быть, самый веселый, в то время как другие заливисто ржали, ощупывая попутчиц жадными взглядами. – Пейте, нам для вас ничего не жалко. – И он протянул начатую бутылку пива незнакомкам. – Неужели брезгуете?!.. Они брезгуют! – обратился он к дружкам под дикий хохот. – А непочатая бутылка у нас есть? – Ему передали бутылку водки. – Вот как! Нам для вас даже целой бутылки водки не жалко. И вам это лучше оценить, иначе обидите. – Он отвинтил крышку, бросил ее на грязный пол и протянул бутылку капризным дамочкам. – Ну что же вы, пейте! – потребовал он, наливаясь краской гнева, но не стирая с губ уже зловещую улыбку.
