– А что, мобильники уже отменили?
– В каком смысле? – не понял тот.
– Ну, раньше парни у девушек номера телефонов спрашивали. Сейчас что-то поменялось?
На лице Виталия появилось растерянное выражение, и Насте стало неудобно. Но потом он улыбнулся всё так же широко и открыто, и проговорил:
– Я как-то об этом не подумал. Может на «ты»?
– Давай, – кивнула Настя. – И если не передумал, можешь записать мой номер.
– Не передумал, конечно. – Он достал из кармана джинсов телефон, и когда Настя продиктовала ему десять цифр, записал её данные и кивнул. – Тогда я завтра тебе позвоню, идёт?
– Идёт. А сейчас мне домой пора. Спасибо, что проводил.
Она почти бегом устремилась к своему дому, испытывая совершенно дурацкое чувство вины. Перед Сашей. Как будто что-то была ему должна и вот теперь сделала ошибку. Настя мысленно отмахнулась от этих глупых ощущений, но когда доставала ключи, чтобы войти в подъезд, застыла на месте, потому что до неё донёсся голос, который мог принадлежать только одному мужчине – Зубареву:
– На-а-асть… а я к тебе приехал. Рада?
Она обернулась и посмотрела на Сашу. Кажется, он был пьян. Стоял, чуть покачиваясь и улыбаясь совершенно по-дурацки. Что вообще забыл возле её дома? Это было загадкой.
– Рада, – кивнула Настя. – Только зачем?
– Соскучился. А ты?
Зубарев шагнул к ней, и она инстинктивно отступила.
– Саш… мы же с тобой всё обсудили.
– А если меня не устраивает это самое «обсудили»?
Приблизившись, Зубарев поднял руку и убрал прядку волос с её щеки. Провёл пальцами по коже, и Настя выдохнула – рвано и коротко. То, что делал с ней Саша одним своим прикосновением, сводило с ума.
– Почему не устраивает?
– Потому что я по тебе соскучился, безумно.
Как случилось, что через мгновение они уже жадно целовались, Настя так и не поняла. И почему не получалось отстранить Зубарева от себя, она не осознавала тоже. Напротив – вцеплялась в его плечи, прижимала Сашу к себе. Дышала этими прикосновениями, и больше ей ничего было не нужно.
– Стой… подожди…
Этот выдох стал слабым подобием отрезвления, которое, впрочем, было тут же сметено новой волной пульсирующей в венах страсти. А Настя… Настя была просто восемнадцатилетней девчонкой, у которой мир из-под ног уходил от первой настоящей влюблённости. И сейчас, в эти мгновения, таким правильным казалось просто отпустить себя, поддаваясь своим чувствам и желаниям.
Они оказались в пустой квартире через десять минут. Срывали друг с друга одежду, как ненормальные. А когда Саша уложил Настю на постель и навис над ней на вытянутых руках, она только и успела шепнуть:
– Ты… у меня ты первый.
Он кивнул совершенно серьёзно. Опьянения, которое до сих пор оставалось на губах привкусом виски, как не бывало. Зашелестела упаковка от презерватива, Настя развела ноги шире, когда Зубарев провёл головкой по влажному лону. Входить он не торопился, давая Насте расслабиться. Она застонала от удовольствия, и Саша слизал этот стон с её губ. Потом качнул бёдрами, и стон перешёл во всхлип. Пришлось вцепиться в плечи Зубарева пальцами, когда принимала его в себя целиком.
Настя распахнула глаза – в полумраке можно было разглядеть каждую чёрточку на лице Саши. Сейчас был тот момент, который – Настя знала это – она запомнит навсегда.
– Всё хорошо? – спросил сдавленно Зубарев, и Настя кивнула. На большее у неё просто не осталось сил. А у Саши – не осталось терпения. Он стал двигаться, сначала неспешно, следом – всё быстрее и быстрее. Настя прислушивалась к своим ощущениям, но понимала, что наслаждение черпает совсем не в том, что чувствует физически. Удовольствие было полным от того, что её первый раз был именно с этим мужчиной. И в том, что на его лице был написан чистый экстаз, когда он в последний раз вошёл в неё и замер.
Мгновением позже Саша лёг рядом и притянул Настю к себе. Оба пытались совладать со сбившимся дыханием, но выходило откровенно плохо.
– Как ты? – спросил Зубарев, проводя губами по виску Насти. От нежности этого касания по телу прошла дрожь.
– Я хорошо, – кивнула она. – В душ пойдём?
– Пойдём.
– А то скоро мои родители вернутся.
– Вот чёрт… – Зубарев мягко рассмеялся. – Тогда мы вовремя.
Он поднялся с постели и, взяв с пола футболку, чтобы прикрыться ею. А Настя лежала и смотрела на него, отгоняя непрошеные мысли. Почему он приехал к ней? Банальное «соскучился» было лишь поводом скрыть истинный повод. И что теперь будет между ними? Но говорить об этом сейчас было как-то… странно.
Она поднялась с постели и прошла в ванную, где уже хозяйничал Зубарев, а потом… потом все мысли снова заместились ощущениями от близости Саши, и думать ни о чём другом Настя уже не могла.
Он уехал минут через сорок. Просто поцеловал её – коротко и жадно – и вышел из квартиры. Настя же отправилась спать, решив, что утро вечера мудренее.
А потом всё закрутилось со скоростью безумного калейдоскопа. Через несколько дней она узнала, что Зубарев женится. Не на ней.
Он ещё звонил, приезжал, пытался ей что-то объяснить, но для Насти, казалось, мир перестал существовать. Она стала встречаться с Виталием, пыталась сделать хоть что-то, чтобы только не думать о Саше, чтобы только не было так больно.
Через некоторое время узнала, что беременна. Рядом с ней находился мужчина, который готов был прожить с ней всю жизнь. Виталий окружил её такой заботой и любовью, что само собой разумеющимся стало её согласие на то, чтобы выйти за него замуж. Ни о каком аборте, разумеется, и речи не шло.
Они расписались быстро, за жизнью Зубарева Настя не следила, хотя о его свадьбе и писали в СМИ. Но она была уверена, что их пути больше никогда не пересекутся, и в тот момент дала себе твёрдый зарок сделать для этого всё возможное, совершенно не представляя, что от судьбы им обоим было не убежать.
Наши дни
– Глаша, перестань скакать! Уложу обратно на постельный режим! – проговорила Настя строгим голосом, когда ей надоело постоянно одёргивать дочь. Та постоянно подпрыгивала и хлопала в ладоши, чем не давала Насте организовать ей на голове хоть что-то удобоваримое. Сегодня они снова ехали к Саше вдвоём, и Глаша с самого утра сводила свою маму с ума.
– Я стою спокойно, мамочка.
Мамочка! Ну надо же! Если в ход пошло это слово – Аглая была готова на всё.
– А комнату нашу ты убрала? Помнишь, сколько там игрушек валяется? – притворно грозно уточнила Настя.
– Помню… – покаялась Глаша. – Но я уберусь, когда мы от Саши вернёмся, ладно?
Она повернулась к Насте, воспользовавшись тем, что та уже сделала ей причёску, и посмотрела на маму невинно-наивным взглядом, за который можно было простить всё.
