– Ладно, – кивнула Настя. – Договорились. Но чтобы выполнила своё обещание обязательно! А сейчас иди обуваться.
Глаша умчалась в прихожую, а Настя принялась бросать в сумку всё, что могло им пригодиться у Зубаревых. С того момента, когда между нею и Сашей пробежала первая искра, и когда он, уронив её к себе на колени, показал, что Настя ему небезразлична, прошла пара дней. За это время она приезжала к Саше скорее потому, что была должна, а не потому, что ей этого хотелось… Хотя, кому она врала? Ей снова хотелось быть рядом с ним, и она только огромным усилием воли не показывала этого Зубареву.
– Мам! Ну ты идёшь? – нетерпеливо окликнула её Глаша из прихожей, и Настя, тяжело вздохнув и сдерживая улыбку, которая помимо воли появлялась на губах, пошла к дочери.
Аглая с порога, стоило только им добраться до Саши, унеслась в комнату Зубарева. Настя едва успела стащить с дочери сандалики, как та уже бежала в известном ей направлении.
– Саша не в духе был, – сообщил Влас, встречая Настю. – Но надеюсь, всё поправимо.
– И я надеюсь, – мрачно проговорила она в ответ. Сталкиваться с тем, что Зубарев начнёт срывать злость на её дочери, ей совсем не хотелось.
– Да нормально всё будет, – заверил её Влас. – Я вообще думаю, что Саша таким был потому, что Глаху давно не видел.
– Круто, – фыркнула Настя. – То есть если моя дочь схватит ветрянку и пробудет пару недель дома, Зубарев превратится в ещё большую задницу?
Влас и Настя рассмеялись и хохотали до тех пор, пока в в кухню не въехал Саша. На его коленях, уже привычно восседала Аглая.
– Над чем ржём? – поинтересовался Зубарев, и Глаша посмотрела на него с осуждением.
– Просто веселимся, – пожала плечами Настя, скрывая истинную причину.
– Понял. – Было ясно, что Саша ни черта им не поверил, но сейчас Насте было как-то всё равно. – Мы с Глашей есть хотим.
– Вы с Глашей? – вскинула бровь Настя. – Тогда садитесь. Покормим вас.
Аглая заснула. Просто пошла и улеглась на кровати Зубарева, и Насте пришлось сделать вид, что всё так и было задумано. После обеда Влас ушёл в сад, а они с Сашей остались одни.
– Твоя малая в меня жизнь вдыхает, – неожиданно признался Зубарев, и Насте пришлось сделать вид, что она не поражена этими словами.
– И не только в тебя, – сказала она, вытаскивая из посудомойки тарелки. – Я только не хочу, чтобы она зря к тебе привязывалась.
– Зря? – переспросил Саша, и Настя поняла, что сморозила глупость. Потому что оставалось только догадываться, как он мог интерпретировать её слова.
– Да. Не хочу, чтобы она тебе надоела.
Она развернулась к Зубареву и вдруг поняла, что он подъехал к ней слишком близко. И снова быстро потянул за руку, понуждая упасть ему на колени.
– Что ты творишь? – выдохнула Настя, хватаясь за его плечи, то ли держась за них, то ли неосознанно отталкивая Сашу.
– Тебя хочу поцеловать, – прошептал он, и она почувствовала на своих губах его жадный рот. Всё, что она смогла – это ответить на этот поцелуй, потому что понимала – единственное, чего ей желалось, это дать понять Зубареву, насколько она по нему соскучилась.
Их языки сплетались в невообразимом танце. Руки Саши были на её талии, сжимали, притягивали к себе, и Насте казалось, что это то единственное, в чём нуждаются они оба. Казалось ровно до тех пор, пока она не приказала – то ли ему, то ли себе:
– Хватит!
– Что? – непонимающе выдохнул Зубарев, невольно отстраняясь.
– Хватит этого всего.
Настя вскочила с колен Саши и отбежала к двери, будто предполагала, что он начнёт её преследовать и заставит сделать то, чего она не хочет. Или всё же хочет?
Да, хочет так, что по телу дрожь идёт…
Настя вышла из комнаты Зубарева в полном раздрае. И ей послышалось – или нет? – как в спину доносится одно-единственное слово, которое ей самой казалось правильным:
– Трусиха…
После этого они с Сашей оба делали вид, что ничего не случилось, и Настя заметно успокоилась. Хотя, вместе с тем появилась и злость. О чём он вообще думал, когда целовал её? Что вот так просто можно снова поманить пальцем, и она забудет о том, что между ними было и чем всё закончилось в прошлый раз?
И на себя Настя злилась тоже. Ей нельзя было ему отвечать. Нельзя и всё тут. Даже повода давать считать, что она рядом с ним по какой-то иной причине, кроме денег, Настя давать Зубареву была не должна.
– Почему ты больше дочь с собой не берёшь? – поинтересовался Саша, когда они с Настей смотрели кино. Оба усиленно делали вид, что это едва ли не привычное времяпрепровождение для обоих.
– Потому что считаю, что это неправильно.
– Что неправильно? – Зубарев взял пульт и отключил телевизор, и Настя перевела взгляд на него. Она понимала, что рано или поздно этот вопрос поднимется снова, потому была к нему готова.
Настя много думала об этом, старалась отстраниться мысленно от того, что Глаша тоже хотела как можно чаще видеться с Сашей, к которому, видимо, неосознанно тянулась. Дочь Настя понять могла – после того, как поступил с ними Виталик, Аглае был нужен рядом какой-то значимый для неё мужчина. А вот что касалось Зубарева – его привязанность к Глаше была для неё чем-то необъяснимым.
– Она к тебе привыкла и по тебе скучает. Я считаю, что это неправильно.
– Почему?
– Потому что ты ей никто.
– Я хочу стать ей другом.
– Тебе самому от этого не смешно? У девочек шести лет не бывает друзей-взрослых-дядь. Которые, ко всему, могут в любой момент исчезнуть из их жизни.
– Я не исчезну.
– Пф!
Настя встала с дивана и собралась выйти из комнаты, но Зубарев перегородил ей дорогу. Он больше не делал попыток, которые могли бы вновь привести к тому, что Настя бы оказалась у него на коленях, но и заставлял оставаться на месте.
– Мы не договорили.
– Нет, Саш. Как раз договорили. И если ты не перестанешь так делать, я завтра же откажусь от того, чтобы быть твоим компаньоном и дальше.
– Насть, послушай… Я никуда не исчезну, обещаю. – На его лице появилось кривоватая улыбка, он раскинул руки в стороны и невесело пошутил: – Да даже если бы и хотел, посмотри на меня. Куда я денусь?
– Ты же знаешь, что я не об этом.
– Знаю. И Глаша… она стала для меня чем-то таким светлым, без чего моя жизнь кажется мне окончательным и бесповоротным дерьмом.
– И в этом я тебя понимаю. – Настя потёрла переносицу и пояснила: – Мне и самой без Глаши жизнь кажется тем, что ты обозначил.
– И без тебя тоже.
Настя вскинула брови. Ну уж нет! В это она верить больше точно не станет. Да и стоило раз и навсегда разграничить то, что могло происходить между ними, а чего не должно было быть никогда.
