– Привет. А поцелуи потом. Так что?
– Это Влас тебе сказал?
– А разве это важно?
Настя присела на край постели Зубарева, посмотрела на сидящего в кресле Сашу. Сильные руки лежали на подлокотниках, мышцы были напряжены.
– Это неважно, но если вы вдвоём теперь капать на мозг мне начнёте, то придётся согласиться.
На губах Зубарева появилась кривоватая улыбка, но Настя поняла, что Саша стал расслабляться. Как будто наконец пришло решение того вопроса, который ему самому казался тупиковым.
– А мы ведь начнём, как ты изволил выразиться, капать, – улыбнулась Настя и, когда Саша протянул ей руку, встала с постели и секундой позже уже сидела на коленях Зубарева.
– Как малая? – спросил он, проводя носом по щеке Насти.
– Нормально. Пошли с бабушкой карточку в школу относить.
– М-м-м. Скоро пойдём её провожать.
– Да, пойдём. Но ты скажи про операцию. – Настя отстранилась и посмотрела в лицо Зубареву.
– Что тебе про неё сказать?
– Всё, что тебе известно.
Он пожал плечами, отвёл взгляд. Пальцы принялись теребить край Настиной кофточки. На память пришло то, что у неё спросил Влас – готова ли она будет остаться с Сашей, если ничего не получится, и Зубарев так и останется прикованным к инвалидному креслу? Думал ли он сейчас о том же? Боялся ли именно этого?
– Врачи никаких гарантий не дают, но сказали, что если её и делать, то сейчас. Потом долгое восстановление. В клубе обещали поддержать, у нас как раз медцентр отличный.
– Так это же круто! Нужно срочно соглашаться!
Настя почувствовала себя так, как будто в груди до этого был узел, и вот теперь он начал ослабевать. Она верила, что у них всё обязательно получится.
– Я подумаю, хорошо? – проговорил Саша и снова посмотрел на неё, только теперь в глазах застыл немой вопрос, который он не спешил задавать.
– Если ты хочешь спросить о том, что будет у нас, если вдруг операция пройдёт не очень удачно, то я уже Власу сказала.
– Вот как? То есть, вы с Власом настолько откровенно общаетесь?
Эти слова были произнесены шутливым тоном, но Настя почувствовала нотки ревности, что ли. Или тревоги. А может и того, и другого.
– Он за тебя переживает. И я сказала ему, что если ты не станешь снова таким, каким был, когда я только устроилась к тебе «компаньоном», то я буду рядом.
– Как сладко звучит сейчас это слово. Компаньон, – хрипло прошептал Саша, прижимая к себе Настю крепче.
– Зубаре-е-в! Ну мы же говорим о серьёзных вещах!
– Именно. И я понял всё, что ты сказала. И сейчас хочу заняться наконец совсем несерьёзными вещами.
С ним ведь совершенно невозможно было продолжать вести беседы о важном, когда он делал такое.
– Тогда давай займёмся, – мгновенно загораясь, ответила Настя и, потянувшись к губам Зубарева, поцеловала его глубоко и жадно.
Первое сентября наступило как-то слишком быстро. Бесконечные хлопоты, связанные со сборами в школу, вымотали Настю, но в то же время она была горда тем, что у неё уже настолько взрослая дочь. И сама Глаша тоже гордо вышагивала по квартире, когда ждала маму и бабушку, которые по её мнению слишком долго собирались.
– Её из-за гладиолусов не видно, – усмехнулся Саша, когда они проводили Аглаю и та встала рядом с будущими одноклассниками.
– Ничего, зато смотри, с какой статью она их несёт.
Настя переживала. Прежде всего потому, что такое событие не каждый день случалось в её семье. Это во-первых. Ну а во-вторых, потому что видела заинтересованные взгляды, которые бросали на Зубарева некоторые из родителей. Наверняка узнали в нём звезду отечественного хоккея, как он ни старался маскироваться. Вон даже кепку натянул едва ли не на нос.
– Нормально всё, – видимо, поняв, о чём она думает, проговорил Зубарев, после чего добавил: – Если тебя это парит, то я могу Власа попросить домой меня отвезти.
Настя удивлённо вскинула брови. Её парит? Она думала, что если это кого-то и напрягает, так это самого Сашу. Вон даже уже успела себя мысленно начать корить за то, что снова вытащила его из дома.
– Глупости не говори, – отрезала она. – Меня это уж точно не парит.
– Тогда всё отлично, – постановил Зубарев.
Первоклассники зашагали в школу первыми, и Настя сосредоточила всё своё внимание на Аглае. Та шла за руку с мальчиком, при этом сам он выглядел так, как будто ему доверили сопровождать как минимум королеву Англии.
– Слушай, – обратился к ней Зубарев, когда они проводили взглядом Глашу, скрывшуюся в недрах школы. – А отец её не собирался приехать?
Настя даже не сразу поняла, о ком речь.
– Чей отец? – удивилась она, мгновенно напрягшись.
– Глашин, конечно, – пояснил Саша, цепко осматривая толпу родителей, что не укрылось от внимания Насти.
– Он здесь, что ли? – выдохнула она и тоже посмотрела в том направлении, куда и Зубарев.
– Нет. Показалось просто.
Она никого не увидела. Ни Виталика, ни кого-то из его родственников, но всё равно в душе поселилась тревога. Как-то в последнее время Настя совсем забыла о том, что существует ещё и отец Аглаи.
– Ладно. Давай тогда Глашу просто дождёмся и домой поедем праздновать, – проговорила она, мысленно приказав себе успокоиться.
Сегодня всё должно было пройти как по нотам. А потом… жизнь войдёт в свою колею. Аглая будет ходить в школу, Саша – восстанавливаться после операции. И всё у них будет хорошо. Они же это давным-давно заслужили.
***
Школа и занятия с Глашей погрузили Настю в настоящий водоворот самых разнообразных забот и дел. И самым ужасным в этом было то, что они стали редко видеться с Зубаревым. Несмотря на их отношения, Настя у него всё же работала. Ей даже зарплата пришла на карточку, и при виде этой щедрой во всех отношениях суммы, Насте стало не по себе.
Во-первых, было довольно странно получать деньги за то, чего она сама желала всей душой. Во-вторых, в последнее время она слишком пренебрегала своими обязанностями, чтобы получать за это вознаграждение. И именно об этом планировала поговорить с Сашей при встрече. А ещё о предстоящей операции, которую он откладывал и откладывал. Проходил какие-то обследования, но был далёк от назначения даты Икс.
– Мам! Мама! Ты задумалась.
Настя встрепенулась, когда Аглая дёрнула её за рукав, и перевела взгляд на дочь.
– Да, я задумалась. Что ты хотела?
Они сидели и делали домашнее задание. Вроде как неофициальное, но выполнять его всё равно приходилось, потому что Глаша очень переживала из-за того, чтобы в школе всё было сделано на сто процентов.
