Но с приходом Эстель все изменилось. Открывшаяся правда сделала наварха мягче и терпимее, и всем в клане словно стало легче дышать. Хотя самому Фараму наверняка было непросто изо дня в день видеть перед собой ту, что была так похожа на женщину, которую уже не вернуть. И все же отец относился к Эстель как к родной дочери. Несмотря на горечь его воспоминаний, я понимал, что он испытывает к ней особую привязанность, ибо она была единственным, что осталось в память о Таллис.
Глядя на отца, я сознавал все больше и острее, как же мне самому повезло. И безо всяких клятв, что скоро должны были связать нас с Эстель, я знал, что никогда не отпущу от себя ту, что казалась мне когда-то моей гибелью, а обернулась величайшим даром.
Следуя ещё одному свадебному обычаю клана, я должен был доказать своё право на невесту, похитив ее из башни родительского дома. Сейчас этот закон казался мне возмутительным и глупым, как никогда раньше. Но айраниты, веками подчинявшиеся строгим порядкам, очень любили подобные зрелища, бывшие толикой радости в их жизни, наполненной в основном бесконечными тренировками и оттачиванием военного мастерства. И я не имел ни малейшего права, да и шанса лишить свой народ этой забавы.
Вся сложность заключалась в том, что жених должен был залезть на башню безо всяких вспомогательных средств. Нельзя было использовать крылья, чтобы взлететь, нельзя было использовать верёвку, чтобы забраться по ней. Только руки, ноги и когти. В виду этого соискатели невест нередко срывались вниз при попытке добраться до заветной вершины, к немалой радости зрителей, после чего были вынуждены начинать свой путь с самого начала.
Размявшись, я приготовился к своему восхождению за невестой. Эстель ждала меня наверху Большого Роба, а это означало, что мне предстоит путь гораздо более сложный, чем кому бы то ни было до меня, ибо не было на землях айранитов ни одной башни выше этой.
Найдя опору для ноги, я начал свой путь. Когти позволяли зацепиться за неровности и выступы в каменной кладке и медленно, но верно, я продвигался вперёд. Снизу слышались подбадривания и шутки, но я не нуждался в дополнительной мотивации, чтобы поскорее добраться до Эстель. За три дня до свадьбы невесту оставляли в башне в окружении женщин и не позволяли жениху взглянуть на нее даже одним глазком. И теперь дикое желание увидеть Эстель и сжать ее в объятиях стремительно гнало меня вперёд. Один раз я оступился и едва не сорвался, но удачно зацепился когтями об окошечко одного из этажей башни. Толпа внизу разочарованно выдохнула, а я усмехнулся. Слишком велика была моя потребность поскорее добраться до невесты, чтобы развлекать за свой счёт публику.
И наконец – вот оно, последнее окно. И вот она – передо мной.
Как и все невесты айранитов, Эстель была облачена в свадебный наряд алого цвета, олицетворявший собой Пылающие горы, каковыми их вершины действительно становились в закатный час. Ее волосы были украшены цветами в тон платью, но прекраснее всего были глаза, в которых светилась радость. Я протянул к ней руки и, когда она шагнула в мои объятия, победно выпустил за спиной крылья, давая всем понять, что невеста завоёвана мной отныне и навсегда.
Под аплодисменты и торжествующие возгласы я подхватил смеющуюся Эстель на руки, и полетел вниз, к арене, где нас уже ждал наварх, чтобы провести свадебную церемонию.
Десять минут спустя Эстель стала моей женой. Наши жизни окончательно сплелись в единое и неразрывное целое.
Несколько лет спустя
– Перестань озорничать, Таллис, и у тебя всё получится. Ещё. Сосредоточься.
– Дедушка обещал научить меня владеть двуручным мечом, если я перестану называть его дедушкой.
– Неужели?
Я поджала губы, представив грозного деда Фарама, который готов был пойти на сделку с внучкой, чтобы не слышать обращения, что не было принято у айранитов. Но маленькая Таллис умудрялась вносить в этот строгий и выверенный порядок небольшой хаос, который впоследствии становился нормой.
До того момента, когда у нас с Киараном родилась дочь-полукровка, судьба таких детей в клане айранитов была незавидной. Своего рода изгои, выполняющие самую грязную работу, они каждый день были вынуждены заслуживать себе право на существование среди себе подобных. Однако Таллис смогла стать исключением, и любовь, что способна была вызвать эта малышка у всех кругом, к ней испытывали даже самые нелюдимые и мрачные воины клана.
– Дедушка пусть тебя учит всему, чему ты пожелаешь научиться, а сейчас не отвлекайся. Сосредоточь внимание на листьях. Что ты видишь и что чувствуешь?
– Я вижу сморщенные сухие листья и чувствую, что мне хочется зевнуть.
Покачав головой, я всё же не удержалась от улыбки и поднялась с земли, отряхивая длинную юбку. Пожалуй, я слишком поторопилась с тем, чтобы начать учить дочь делу ведовства. Вместо этого ей было гораздо интереснее проводить время с отцом и Фарамом, изучая военное искусство.
– Ладно, идём. Пока оставим наши занятия. Но твоя сила, которой ты обладаешь, может тебе пригодиться в будущем. Не стоит ей пренебрегать.
Протянув дочери руку, я дождалась, пока в неё скользнёт маленькая тёплая ладонь, и повела Таллис к выходу из леса.
Пробираясь через чащобу следом за Таллис и стараясь идти неслышно, я испытывала смесь страха и тревоги и пыталась собрать воедино хаотично скачущие мысли, чтобы понять, что мне делать дальше. По всему выходило, что дочь направлялась к северной границе земель айранитов, и судя по её решительно настроенному виду, шла, отчётливо зная, куда ей нужно. Ещё утром я заметила, что Таллис выглядит встревоженной и что-то задумывает, а едва наступил ранний вечер, дочь сообщила, что идёт отдыхать, хотя на время перед ужином у неё были свои планы – близилась тренировка с Фарамом.
И когда Таллис почти незаметно выскользнула из дома с сумкой наперевес и направилась в сторону леса, мне ничего не оставалось, как последовать за нею.
Нехорошее предчувствие было таким острым, что я едва сдерживалась, чтобы не окликнуть дочь. Но, разумно предположив, что дальше границы уйти я ей просто не позволю, шла следом, рассчитывая узнать её тайну. В противном случае, Таллис могла просто солгать, что пошла пройтись по лесу, если бы посчитала, что никакой опасности в том месте, куда она направлялась, нет. И никакие доводы, что князь слишком изобретателен и способен на всё, Таллис бы не переубедили. В следующий раз она бы непременно нашла способ улизнуть из дома, когда я перестану быть настолько бдительной.
Когда до границы земель оставалось несколько сотен шагов, дочь приостановилась, будто желала понять или вспомнить, куда ей нужно дальше, постояла так немного и свернула вправо.
Я последовала за ней, уже почти не скрываясь и ускоряя шаги. Сердце в груди стучало, как сумасшедшее, отбивая какой-то бешеный ритм. Несмотря на то, что я почти бежала следом за Таллис и заслышать меня для неё бы не составило труда, дочь так ни разу не обернулась, укрепляя во мне подозрения, что с ней случилось что-то нехорошее. Например, она слышала зов и не могла ему противиться.
