Получается, он собственными руками вонзил эту занозу себе в задницу. Просто замечательно.
— В следующий раз подготовься к интервью получше, — холодно сказал Марк и вышел.
— Ты стал какой-то странный после Олимпиады, — заметил Ртуть после очередной игры, стягивая щитки и беспечно насвистывая какую-то модную песенку. Весёлый мотив резко контрастировал с серьёзностью произнесенных слов, хотя Харвуд и сказал это беззаботным тоном. Марк понимал, что друг пытается деликатно узнать, что с ним происходит. Другое дело, что Ртуть и деликатно — вещи совсем несовместимые.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Марк в ответ.
— Ну… спокойней, что ли, стал. Это все из-за той драки, да?
Марк закинул голову, прислоняясь к стене, и издал короткий смешок. Ну вот пожалуйста. Харвуд во всей красе. Прямой, как палка.
— Да, — ответил он коротко.
Ртуть замялся, внимательно изучая его. Марк знал, что тот видит сейчас. Он видит бледную тень Марка Беккера. Эта тень по-прежнему отлично играет в хоккей, набирает очки и приносит победы. Но в ней нет прежнего огня. Только твердая, пугающе спокойная решимость.
— Ты не подумай, что я…
— Подумаю. Должен же хоть кто-то из нас двоих это делать, — перебил Марк с усмешкой.
— Уфф, — выдохнул Ртуть. — Узнаю старину Марка! Я уж подумал, что тебя подменили.
Они обменялись понимающими улыбками и Харвуд добавил:
— И между прочим, вратарь во время игры тоже много думает!
— Ну да, — усмехнулся Марк, — что тебе ещё делать теперь в воротах с появлением Ларсона в обороне! Только стоять и думать о бургерах.
Харвуд ухмыльнулся и принялся снимать оставшуюся экипировку.
— Ртуть?
— А?
— Ты же знаешь, что на самом деле я ценю тебя?
— Конечно. И знаешь что? Предлагаю вместе оценить сегодня отличный бар «Клык» на Пачеко-стрит. У тебя такая рожа, будто тебе срочно надо выпить.
Марк хмыкнул.
— А ты знаешь мои слабости!
— Знаю. Именно поэтому иду с тобой. Так оно спокойнее как-то.
Дверь приоткрылась и на пороге появился Дэн.
— Я забирал свои вещи из шкафчика и…
— Пошли, — сказал ему, поднимаясь, Марк. — У тебя тоже такая рожа, будто тебе нужно выпить.
Посмотрев на Ларсона, он понял, что невинная шутка попала в самую точку. Марк впервые пристально вгляделся в лицо Дэна и заметил, какой безжизненный у него взгляд. Безошибочным шестым чувством он распознал в этом человеке такую же опустошенность, что царила и внутри него самого. И вдруг стало так кристально ясно, почему Дэн здесь. Он, как и Марк, бежал от преследующих его кошмаров.
Харвуд методично подливал виски в бокал Марка, пока не счёл, что тот дошел до нужной кондиции. Откинувшийся на стул Ларсон с успехом наливался сам и впервые с момента прибытия в Сан-Франциско казался расслабленным и умиротворённым. Сам Ртуть при этом почти не пил. Знал, что ему грозит, если он завалится домой с бесподобным алкогольным амбре. Элис будет беспощадна и на целую неделю лишит его… нет, не бургеров, как пошутил бы Марк. Лишит секса. А Харвуд это дело очень уж любил, как и свою жену.
Проследив за тем, как Марк проглотил очередную заботливо придвинутую к нему порцию алкоголя, Ртуть наконец решил, что пора.
— Ну, рассказывай, — заявил он без обиняков. Возможно, не стоило расспрашивать Марка на личные темы при Дэне, но у последнего все равно был совершенно отсутствующий вид.
Марк сфокусировал взгляд на Ртути не без труда. Нахмурился, обнаружив, каким тяжёлым и распухшим оказался язык, когда он еле-еле выдавил из себя короткое слово:
— Что?
— Сам знаешь что.
— Ты… ты что, напоил меня? — Уткнувшийся было в стакан Марк снова поднял голову и попытался понять, какое из этих мелькающих перед ним пятен — лицо Харвуда.
— Совсем немного. Трезвый ты мне ничего и никогда не рассказал бы. Ты вообще никогда ничего не говоришь. Порой можно подумать, что у тебя и чувств-то нет никаких.
Эта тирада оказалась слишком длинной для затуманенного сознания Марка. Он пытался ее обдумать, но быстро сдался.
— Ты говоришь слишком быстро! — пожаловался Марк.
— Нет, это ты соображаешь слишком медленно. Пожалуй, последняя порция была лишней. Ладно. Так что случилось в Сочи?
— Апо… поф… се… еоз! — выдал Марк, глотая и коверкая буквы, но от всей души.
— У тебя случился склероз? — искренне изумился Ртуть. — Вроде рано еще…
Марк помотал головой.
— Ты не понимаешь!
— Не спорю. Но, боюсь, если ты будешь говорить громче и четче, то завтра про твой склероз узнает весь Сан-Франциско.
— Нет у меня склероза! — буркнул обиженно Марк.
— А что есть?
— Душа! — Марк ударил себя по груди. — Болит.
— Паршиво, — заключил Ртуть. — А теперь давай все сначала.
И Марк рассказал. О знакомстве в баре, о бурной ночи в его пентхаусе, о сексе втроём. И о последствиях. Обо всех гребанных последствиях. Он говорил, говорил и говорил, а слова все не кончались, словно его прорвало, как ветхий мешок, и теперь содержимое безудержно сыпалось наружу. Рассказом Марка проникся даже обычно безучастный ко всему Дэн, сочувственно сжав его плечо.
— Ты злишься на нее? Считаешь виноватой? — спросил Ртуть, спокойно выслушав весь этот рассказ, периодически прерывающийся отборным русским языком. Благодаря Марку его знала вся команда.
— Нет, — сказал Марк, — во мне ничего не осталось. Сломалось. Разбилось. Вот так! — с этими словами он запустил бокал в стену. Остатки виски янтарными ручейками потекли по каменной стене. — Ррраз — и нет! — подвёл Марк итог.
— Хреново, — откликнулся Ртуть. — Однако для того, у кого внутри ничего не осталось, ты слишком громко бьешь стаканы. — Он сделал успокаивающий знак уже направлявшемуся к ним хозяину заведения, призванный уверить того, что они оплатят ему стоимость стакана и покраски стены.
— Скажи, а ты никогда не думал, что обидел ее тем, что оставил номер Макса? Что твой поступок стал причиной того, что она связалась с ним? Назло тебе, например.
Марк помотал головой.
— Она сама хотела, чтобы он трахал ее!
— Возможно. И ты не думал, что она пришла к тебе в номер, потому что хотела тебя? Не просто с кем-то перепихнуться ради приключения, а именно тебя? И потому не остановила то, что ты делал?
Марк поморщился.
— Это звучит слишком хорошо, Ртуть. И это всего лишь домыслы.
— Но ты мог бы узнать точно.
— Нет! Все, кончай этот сеанс доморощенной психотерапии и отвези меня домой.
