Если это был Макс, — Алиса не исключала вероятности того, что она могла ошибиться, когда просматривала календарь игр КХЛ — то она даже представить не могла, что будет делать в этом случае. Впрочем, это казалось настолько маловероятным, что даже рассматривать эту возможность Алиса не стала.
А ещё это мог быть Марк. Самый желанный и самый пугающий вариант развития событий. И каким бы неправдоподобным это ни было, Алисе так хотелось верить, что она смогла зацепить непробиваемого дурака Марка Беккера настолько, что он пошёл на этот шаг.
Морковка.
Алиса в который раз сдержала улыбку, когда вспомнила их переписку. Нужно думать о чём угодно, только не о том, что через несколько минут она поймёт, кто скрывался за этим остроумным ником.
Сердце стучало в груди как сумасшедшее. Алиса сжимала в руке сумку с вещами и ноутбуком с такой силой, что в пальцах угнездилась тупая боль. Она так боялась опоздать на это полуночное свидание, что у неё не было времени даже на то, чтобы заехать в отель и оставить там свой скромный багаж.
Она шла к месту встречи с незнакомцем, а шум её шагов отдавался в голове бешеным пульсом. По сторонам не смотрела — просто было неинтересно.
Шаг. А может, всё это лишь чья-то идиотская шутка?
Ещё один. А может в едва различимой тени напротив ей чудится Марк только потому, что она всегда умела придумывать? Его — в том числе.
Она сделала глубокий вдох, преодолевая расстояние между ними почти бегом. И смогла выдохнуть только когда её последний шаг совпал с тем, что до боли знакомый незнакомец обернулся. Это действительно был Марк, но сейчас, когда это осознание появилось внутри, Алиса не понимала, что испытывает. Как будто всё волнение исчезло, заместившись какой-то пустотой. И в ней она так отчаянно искала ответы на вопросы: «Что делать дальше? Что сказать? Что ответить, если он спросит? Как вообще ей быть?»
Она не удержалась, развернулась, как будто хотела сбежать. Сделала несколько шагов, туда, где не было Марка Беккера. И где не было нужды бояться того, что ждало её теперь, когда всё стало кристально ясным. Где она уже смирилась с тем, что совершенно ему не нужна.
Остановилась, закрывая глаза и считая до пяти. Слыша позади себя молчание и боясь, что Марк Беккер, стоящий в нескольких метрах от неё под тёмным небом Праги, всего лишь плод её воображения. А после повернулась к нему, продолжая сжимать сумку в руке, как будто это был спасательный круг. Нет, Марк никуда не исчез. Он всё ещё был рядом. Такой же далёкий, как и всегда. И такой же пугающе-притягательный.
Она хотела сказать ему так много всего. В мыслях и фантазиях миллиард раз проговаривала тысячу слов и фраз. А сейчас не знала, чего он ждёт. Каких слов или действий с её стороны. Алиса растерялась настолько, что вообще не владела собой. И так было всегда. Рядом с ним.
Поэтому просто выдохнула то, что первым пришло в голову, понимая, как глупо это звучит:
— Я пришла.
Он молча ждал. Ждал ее взгляда, движения, слова. Ждал, не делая никаких шагов навстречу, словно давал ей выбор — остаться или уйти, теперь, когда она узнала, кем являлся Веселая Морковка в действительности.
Он заставил себя стоять на месте даже тогда, когда она сделала шаг назад, словно хотела убежать прочь. Только крепко, до боли, стиснул зубы, чтобы не закричать, не выдать ни единым звуком и жестом своего отчаяния.
Он не мог понять по ее лицу, рада она или нет тому, что это был он. Не Макс. Не какой-то ещё сумасшедший поклонник. Ему казалось, что она и сама не знает, что чувствует. Не знает, зачем пришла.
Он постоял ещё немного неподвижно, давая ей последний шанс уйти, если хочет. Потому что если она не сделает этого в ближайшие тридцать секунд, он не позволит ей этого уже никогда.
Он вел мысленный отчёт, когда на цифре двадцать семь она наконец заговорила.
Он усмехнулся, оббежал взглядом ее всю, и, остановившись на лице, сказал внезапно охрипшим голосом:
— Я вижу.
А потом сделал к ней шаг. Затем — ещё один. И ещё. И ощутил пьянящую эйфорию от того, что она осталась стоять на месте, ожидая его приближения.
Оказавшись рядом, он сделал то, чего ему хотелось с того самого момента, как он повернулся и увидел ее. То, чего ему хотелось всегда.
Он выпростал до сих пор чуть подрагивающие руки из карманов пальто, обхватил ладонями ее лицо и прижался губами к ее губам. Жадно, требовательно, почти грубо. За то, что заставила сомневаться. За то, что заставила сходить с ума. За то, что заставила ждать так долго. И речь была вовсе не об этих нескольких минутах, в течении которых он уже успел испугаться, что она не пришла. Нет, он ждал гораздо дольше.
Он целовал ее, и ощущал внутри себя что-то новое, иное, единственно правильное. И не было сил оторваться от этих губ, не было сил отвести от нее руки, но он знал, что если не сделает этого — то все у них кончится не лучше, чем началось. Потому что он так и не сказал ей ещё того, что следовало сказать давно.
Он в последний раз смял ее губы своими, оставляя на них свою печать и выдохнул:
— Хотел узнать, так ли это хорошо, как я помню.
Это его «Я вижу» заставило Алису сделать судорожный жадный вдох. Что за ним скрывалось? Насмешка, констатация факта, нежелание говорить что-либо ещё? А что если Марк позвал её сюда, чтобы проверить, побежит ли она за ним, как преданная собачонка по первому зову? И теперь уверился, что побежала. Что стоит напротив него, напуганная и растерянная, и можно окончательно поставить галочку в том, что касалось Алисы.
Нет, даже думать об этом было нельзя. Не настолько же Марк Беккер нуждался в том, чтобы наказать Алису за тот ошибочный выбор, к которому сам же и подтолкнул.
А потом он просто обхватил её лицо ладонями, оставляя на коже обжигающий след, и сделал то, от чего дыхания у Алисы не осталось вовсе. Прикосновение его губ — требовательное, жадное, сводящее с ума — окончательно выбило почву из-под ног. Она даже ответить толком не смогла на этот поцелуй. Будто была пятнадцатилетней девчонкой, впервые ощущающей это пугающее касание.
Алиса просто стояла, чувствуя, как отступают все те страхи, что снедали её в последние дни. И как на смену им приходят всё новые сомнения. Сколько всего не договорено было между ней и Марком, сколько нужно было ещё сказать ему. И то, что она жаждала произнести, было настолько окрашено эмоциями даже в её воображении, что она самой себе казалась истеричкой. Но сейчас все слова куда-то растерялись.
Она стояла перед ним, не предпринимая никаких попыток обнять. Просто не могла на это осмелиться. И лишь только сладостное ощущение, что её снова целует Марк Беккер, что её не обмануло предчувствие, когда она узнала в своём незнакомце именно его, разливалось по венам.
— Хотел узнать, так ли это хорошо, как я помню.
И это всё? Это всё, чего ему хотелось?
