Стали неважны все те вопросы, которые она хотела ему задать, представляя, что за Морковкой всё же скрывается Марк. Например, как он узнал её имя до того, как она назвала его, позвонив Максу? Или будет ли он припоминать ей брата, если они смогут сейчас действительно начать всё с начала? Что вообще их ждёт впереди, ведь они совершенно незнакомы, если исключить постель?
Но Марк протягивал ей руку, и в голосе его, в его словах Алиса слышала только искренность.
Она опустила сумку с вещами, нимало не заботясь о том, намокнет та или нет. Сейчас это было неважно. Скользнула рукой в его широкую ладонь, чувствуя, как пальцы подрагивают от волнения, и ответила:
— Давай. Я Алиса из очень чудесатой страны, где порой всё кверху тормашками. И я обожаю читать на мосту тем, кто совершенно не умеет дочитывать до конца. А если говорить точнее — обожаю в своих фантазиях читать на мосту одному очень непробиваемому хоккеисту, который сводит меня с ума не в первый раз. Хочешь, воплотим эти фантазии в реальность?
— Хочу, — коротко ответил Марк, хотя до этого момента ему хотелось сказать гораздо больше. Но все многочисленные вопросы и долго терзавшие его сомнения показались сейчас вдруг какими-то неважными. Потому что ему было достаточно того, что она рядом. Что не сбежала, едва увидев, кто ее ждёт. Что даже не злится за все, что было раньше, хотя, видит Бог, он этого заслуживал.
Он поднес ее руку к губам и поцеловал чуть прохладную ладонь. Потом переплел ее пальцы со своими, подхватил второй рукой ее сумки и сказал:
— Идём. Ты ведь хотела посмотреть Прагу?
Он вывел ее на площадь, потом неторопливо провел по старинным улочкам до самого моста. Прохожих в этот поздний час почти не было, разве что из окон кафе и ресторанов доносились приглушенный гул и смех. Миновав мостовую башню, Марк прошел на середину моста и остановился. Повернул Алису направо, туда, где светился на холме старый замок, и сказал:
— Вот там находится Пражский град — крепость, с которой, по сути, и началась Прага. В ее пределах расположена и самая известная церковь города — собор Святого Вита. Я не стал назначать тебе свидание там, опасаясь, что, сбегая с горы, ты переломаешь себе все ноги, — Марк усмехнулся и, оказавшись за спиной Алисы, притиснул ее к парапету. — На этом наша экскурсия закончена, потому что я хочу послушать, как ты будешь мне читать. Только учти — я, как и сэр Джеффри, совершенно не обещаю держать руки при себе. Тем более, что мне уже давно хочется раздеть тебя и узнать все, что ты умеешь делать медленно. — Он отвел волосы Алисы в сторону и поцеловал нежное местечко за ухом, проведя по нему сначала губами, а затем — языком. — Читай же, — шепнул Марк, спускаясь губами к шее.
Прага и шутки Марка — коктейль слишком приятный, чтобы быть правдой. Всё было похоже на игру контрастов, когда неверие тесно переплеталось с реальностью, в которой происходящее совсем не вязалось с тем, что уже осталось в прошлом. И Алиса так хотела верить в правдивость случившегося, что усиленно гнала от себя всяческие сомнения.
Особенно когда они оказались на мосту, и Марк впечатал её собой в парапет. Сердце снова застучало как сумасшедшее, разгоняя по венам коктейль из чистого, ничем не приправленного возбуждения. Неважно, что они были в Праге. Окажись на месте этого города любой другой, даже самый экзотический, Алиса и тогда не смогла бы оценить окружавшего их колорита.
Он был рядом. Марк Беккер был рядом. И сказал ей то, что она так желала услышать, но что не осмеливалась представлять даже в самых смелых своих фантазиях. Это затмевало собой и Прагу, и мост, и весь остальной мир.
Алиса достала из кармана пальто смартфон. Дрожащими пальцами набрала в поисковике название своего сайта. Чёрт… Нужно запретить Марку Беккеру использовать настолько грязные приёмы. Как можно сосредоточиться, если его губы творят с ней такое? Прикасаются нежно, но откровенно, отчего по телу проносятся волны возбуждения и предвкушения.
— Если ты будешь и дальше так делать, боюсь, что я не удержу телефон и он упадёт прямо во Влтаву, — пробормотала Алиса, с сотой попытки заходя на страницу книги. После чего откашлялась и начала читать. Хотя, видит бог, даже близость Марка сбивала её с толку.
— Для неё всегда всё было предопределено. С того самого первого вопроса о паршивом дне, который он задал, видя её впервые. Всё остальное — лишь череда событий, в которых она делала неправильные шаги. Делала шаги — не выбор. Потому что для неё выбора не было. Ей просто не из кого было выбирать.
Он делал что-то, будто испытывая её на прочность, а она понимала, что не выдерживает этого экзамена, который он устраивает ей раз за разом. Она ошибалась, а он совершенно не желал её прощать.
Но ни разу она даже не рассматривала вероятности того, чтобы не желать его увидеть. Не утолить свою потребность прикоснуться к нему, почувствовать на губах вкус его поцелуев. Почувствовать на себе тяжесть его тела.
Алиса сглотнула, рисуя в фантазиях всё то, о чём читала. Строки поплыли перед глазами. Как она хотела совсем недавно, чтобы стоящий позади неё мужчина когда-нибудь прочёл всё то, что она писала для него. И как же она соскучилась по его прикосновениям, поцелуям. Как же он был ей нужен. Сейчас и всегда. И как сладко и быстро она смогла погрузиться в иллюзию, что теперь он рядом навсегда.
Она выключила смартфон — ей просто нечего было добавить. Достаточно было тех нескольких — слишком скупых — слов, чтобы сказать ему о главном. Достаточно того, что она примчалась сюда по единому его зову, просто поверив в то, в чём убеждала себя с его первого сообщения. Пойти на большее и понять, что для него это неважно — пожалуй, она не сможет пережить подобного.
Она повернулась в его объятиях, пряча руки в карманы пальто. Посмотрела в его лицо, виднеющееся в полумраке пражской ночи, открыто будто готова была принять любой вызов, который бы бросил ей Марк Беккер. И добавила едва слышно:
— Потому, что она безумно, до боли его любила. И любит. Просто поняла это не сразу. Но ведь её совсем необязательно за это казнить, правда?
То, что произносила вслух Алиса, казалось таким невероятным, что он с трудом верил собственным ушам. Марк замер, боясь дышать, словно стоило ему сделать вдох — и все исчезнет. И этот мост, и эта женщина, и эти слова, что она произносила взволнованным голосом. А он останется, с привкусом горечи на губах и разъедающим душу разочарованием, с которым просто не сумеет справиться.
Когда она сделала паузу и повернулась к нему лицом, он осторожно перевел дыхание, но ничего не изменилось. Алиса все также была рядом и смотрела на него бередящим душу взглядом, который так часто преследовал его во сне. И он понял: это правда. В душе мгновенно все смешалось — горечь и сожаление, радость и эйфория. Он с болью подумал о том, сколько всего дурного они могли бы избежать, если бы он сам не совершил множества непоправимых ошибок, причинивших столько горя не только ему, но и ей. И Максу. Брату, который значил для него так много. Человеку, который стал невольной жертвой их с Алисой запутанных отношений. Их неумения вовремя понять и определить для себя главное.
