Юля между тем свернула от дома на тропинку, и Бабкин начал
догадываться, куда она идет: эта дорожка выводила к торговому центру,
построенному возле метро, – серебристому, похожему на огромный звездолет.
Спустя пять минут они и в самом деле вышли к «звездолету», и Юля уверенно вошла
внутрь.
Первый эскалатор, второй… Девушка поднялась на третий этаж,
где вдоль стены выстроились полтора десятка кафе быстрого обслуживания.
Просторный зал с высоким стеклянным куполом был почти пуст в это время дня.
«Не поесть же ты сюда пришла, голубушка? – мысленно
обратился Бабкин к Сахаровой, остановившейся посреди зала и озиравшейся
вокруг. – Тебе кто-то нужен. И где этот „кто-то“?»
Словно отвечая на его вопрос, из дальнего угла поднялась
сутулая фигура в мешковатом спортивном костюме, махнула рукой, явно адресуясь
девушке. И та быстрыми шагами прошла за столик, а Бабкин, не раздумывая, так же
быстро подошел к витрине.
– Чашку капучино, пожалуйста, – попросил он и,
получив кофе, пошел вдоль стены, ощущая себя слишком громоздким – как всегда в
подобных случаях. Подойти и усесться за соседний столик было немыслимо,
Сахарова запомнила бы его. Поэтому Бабкин решил ограничиться наблюдением
издали, чтобы не привлекать к себе внимания.
Однако ему неожиданно помог случай. Не успел он сесть, как
от эскалатора раздались громкие торжествующие крики, и стайка подростков лет тринадцати-четырнадцати
рассыпалась по кафе, хохоча и перекрикиваясь. Девчонки с оголенными животами,
мальчишки в таких широких джинсах, что, казалось, те вот-вот свалятся с
них, – они тут же оккупировали столики, зашумели, требуя пирожных и кофе у
растерявшейся официантки. Это был сбежавший с уроков класс, что немедленно
стало ясно из выкриков ребят.
Юля и парень в спортивном костюме повернулись на ор, и
Бабкин увидел, как скривилась девушка. Сам он, оказавшись неподалеку от детей,
встал и двинулся в глубь зала, ближе к столику Сахаровой. Теперь этот маневр
выглядел совершенно естественно: взрослому человеку не захотелось находиться
рядом с орущими, невоспитанными школьниками. Но, почти добившись своего и уже
собираясь поставить поднос с кофе на стол, Бабкин заметил то, что до этого
ускользнуло от его внимания: столик Юли и ее приятеля находился возле
декоративной колонны, за которой сбоку прятался еще один – маленький,
рассчитанный на одного едока.
Решение он принял тут же. Девушка сидела, отвернувшись от него,
ее спутник тоже, и Сергей не стал терять время: за несколько шагов преодолел
расстояние до колонны, проскользнув за спиной дочери Тогоева, и опустился на
легкий алюминиевый стул, бесшумно поставив перед собой поднос. Теперь пара была
справа от него; Бабкин не мог видеть их, но зато слышал отлично. В чем он
убедился, стоило парню в спортивном костюме открыть рот.
– Так не пойдет, – протянул слегка гнусавый голос,
растягивая гласные. – Мне рисковать не с руки, сама понимаешь.
– Какой у тебя риск? – спросила Юля, понизив
голос. – Старуху в подъезде по голове стукнуть? Код от двери я тебе скажу.
Подъезд огромный, полутемный, там где хочешь можно спрятаться. Да и не войдет
никто! Опасаешься, что тебя заметят? Трусишка ты, Леш! Каким был, таким и остался.
Я помню, ты даже списывать у меня боялся.
– Да не… Я ж тебе сказал: половина суммы сразу – и
никаких разговоров. Получит твоя бабулька кирпичиком по темечку. Да не
стремайся ты, что завертелась?
– А ты погромче не можешь орать? – зашипела
девушка.
– Могу и погромче.
По голосу парня Бабкин понял, что тот ухмыляется.
– Я тебе объяснила двадцать раз: нет у меня половины
денег, понимаешь? Я их получу только после ее смерти.
– А с чего ты взяла, наследница, что бабулька деньги
тебе оставит? Если вы так друг друга любите, что ты хочешь ее раньше времени на
тот свет отправить? Или она уже в маразм впала?
– Не твоего ума дела, – огрызнулась Сахарова.
– Да ладно тебе, Юль, не кипятись! Сама подумай: я свою
работу сделаю, а потом окажется, что никаких денег и нету. И что тогда? Тебя,
что ли, в подъезде подстерегать?
Он рассмеялся, очень довольный своей шуткой.
«Да ты, друг, весельчак, – мысленно сказал за колонной
Бабкин, начисто забыв про кофе при первой услышанной им фразе Сахаровой. –
Где же тебя, такого веселого, нашла дочь Олега Борисовича? Не из Америки ведь
привезла…»
– Она меня терпеть не может, хоть и делает вид, что
помогает, – помолчав, отозвалась Юля уже спокойнее. –
Благодетельница, мать ее! Но других родственников, кроме меня, у нее нет.
Завещание я своими глазами видела, можешь мне поверить.
– И что – все тебе оставлено?
– Не все. Часть. С ней подруга живет, старая развалина,
и Марта хочет ее обеспечить на случай, если раньше умрет.
– Предусмотрительно.
– Даже половина – это много, можешь мне поверить.
Знаешь, сколько раз старуха замуж выходила? У нее дома в сейфе такие
драгоценности хранятся, какие ты только в Алмазном фонде видел. Думаешь, на что
она квартиру содержит, шубы покупает, по театрам ходит? Коллекцию свою
распродает понемногу. На одно кольцо с топазами, которое она каждое утро
надевает, можно полгода безбедно жить где-нибудь в Швейцарии.
– Так, может, проще цацки взять, а? Ты мне дверь
откроешь, а код от сейфа старуха от страха сама скажет. Чего ты кривишься-то?
Такие дряхлые вешалки больше молодых за жизнь цепляются! А выход на нужных
человечков, которые помогут камешки продать, у меня найдется…
– Леша, ты бы не умничал, а? Допустим, возьмем мы
драгоценности – и что дальше? Твои «нужные человечки» сдадут тебя с потрохами,
когда увидят, что именно ты им принес! А милиция, думаешь, ничего не
заподозрит, когда выяснится, кто тебя в квартиру пустил? Нет, нужно действовать
проще и вернее.
Звякнула ложечка, упавшая на пол, и следом за недовольным
сопением Бабкин услышал:
– Ты, Леша, решай, помогаешь мне или нет. Твоя работа
простая, и никто тебя не заподозрит, а я себе алиби обеспечу. Гонорар получишь
через полгода. А если хочешь сразу заработать, то иди ларьки грабить – вот тебе
и быстрые деньги.
Сейчас она говорила решительно и напористо. «Хорошее
словечко „гонорар“, – подумал Бабкин. – На гонорар-то она его и
купит». Сергею очень хотелось посмотреть на парня – не потому, что ему было
интересно, что в эту минуту отражается на его лице, а потому, что Бабкин не
сомневался в ответе. «Как бы мне тебя запомнить…»
– Уговорила, – раздался наконец мужской
голос. – Когда поработать-то надо?
– Сначала я все подготовлю. Нужно точно знать, когда
она уйдет из дома и когда вернется. Только не вздумай мне звонить, ясно? Я тебя
сама найду. Счастливо!
Послышался резкий звук отодвигаемого стула, затем –
удаляющиеся шаги. Сахарова ушла. Спустя всего минуту, вздохнув и негромко
буркнув что-то себе под нос – что именно, Бабкин не расслышал, – поднялся
и ее знакомый. Вскочив, Бабкин пустился быстрым шагом, обогнал его и обернулся,
махнув несуществующему знакомому за столиком. Мельком он скользнул взглядом по
бледному прыщавому лицу, «фотографируя» его, и отвернулся с равнодушным видом.
Все, что ему требовалось, Сергей увидел.
