– Все еще злишься?
Она качнула головой, и пушистые волосы, собранные в хвост,
защекотали его лицо.
– Машка, пойми: важно не то, что Илюшин проповедует, а
то, что он бросил все и рванул к нам на первом же проходящем поезде.
– Да знаю я, знаю! – понизив голос, ответила
она. – Но мне иногда безумно хочется прибить его за эту напускную
невозмутимость и нежелание признать, что он живой человек и тоже может
ошибаться.
– Ты же сама понимаешь, что все это притворство.
Защита, въевшаяся в кожу.
Сергей отпустил ее, сунул нос в кастрюльку и вдруг расплылся
в широкой улыбке. Маша непонимающе посмотрела на него.
– Чему ты улыбаешься?
– Слушай, я так рад, что Илюшин приехал… Даже самому
смешно.
– Да… – призналась она, помолчав. – Я тоже.
– Плохо то, что у нас нет никаких доказательств, –
сказал Макар. – Я по-прежнему думаю, что самым верным решением было бы
пойти прямиком в прокуратуру, но отсутствие даже самой паршивой записи
разговора Сахаровой с исполнителем осложняет нашу задачу. Все, что мы можем
предъявить в качестве доказательства, – это та запись невнятных угроз,
которую ты сделал после покушения. И, конечно, следы от пуль.
– В записи ни к чему не придерешься, я ее уже двадцать
раз прослушал. Хитрый, сволочь, выбирал выражения. Подъезд я обыскал рано
утром, пока Машка спала, и не нашел ни гильз, ни пуль – видимо, он их забрал,
так что эта улика тоже отпадает.
– Тоже не лучшая новость. Вряд ли Тогоев держит киллера
на случай непредвиденных осложнений вроде твоего. Готов ставить свою сумку об
заклад, что стрелявший – один из тех дурачков, которых мы видели в его охране.
Его можно было бы установить по стволу, но без пуль и гильз… Зря, Серега, ты не
позвонил вчера в отделение.
– Я испугался, – просто сказал Бабкин. –
Вспомнил встречу с Тогоевым и подумал, что он из банального каприза может
приказать всех нас перестрелять.
– В следующий раз, прежде чем брать заказ, будем
просить у клиента медкарту с заключением психиатра.
Оба усмехнулись, переглянувшись.
– Кстати, что ты собирался предпринять, если не
секрет? – спросил Илюшин равнодушным голосом. – Подожди, не отвечай.
Зная тебя, могу предположить, что, не мудрствуя лукаво, ты обдумывал
перспективу полного устранения Олега Борисовича. Охрану ты видел, маршруты
знаешь… Добыть ствол для тебя не проблема. Могу себе представить, какое громкое
дело получилось бы: «Борец за восстановление российской монархии застрелен
возле своего загородного особняка».
– За демократию, – поправил Бабкин, не глядя на
него. – Борец за демократию.
– Ты отстал от жизни. За демократию уже не модно
бороться – Тогоев у нас пламенный монархист. Как думаешь, монархисты могут быть
пламенными?
Сергей пожал плечами, не желая углубляться в тонкости
политического окраса Олега Борисовича, и вдруг спохватился:
– Стоп! Откуда ты знаешь о том, что он монархист?
– В периодическом издании прочитал, – невинно
сказал Илюшин. – А что?
– В «Вестнике Тихогорска», что ли?
Макар рассмеялся.
– Ладно, подловил. Пока я ехал в Москву, нарыл
кое-какие сведения самого общего характера.
Илюшин умолчал о том, что сразу же после вечернего разговора
с Бабкиным позвонил одному из своих знакомых, коих у Макара было несчетное
количество, и попросил найти всю доступную информацию на Тогоева. Ему
перезвонили через час. Услышанное так не понравилось Илюшину, что он готов был
уехать из Тихогорска на машине – но, к счастью для него, проходящий поезд
останавливался в городке на целых восемь минут.
– В этой информации есть для нас что-то полезное?
– В любой информации есть что-то полезное, самое
главное – это разобраться, что именно. Серега, а ты в самом деле пошел бы его
убивать?
Что-то в его интонации заставило Бабкина поднять голову и
посмотреть напарнику в лицо.
– Все нормально, Макар, – сказал он. – Не
дергайся. Ничего же не случилось.
Илюшин хотел ответить резко, но сдержался.
– Ладно. Сделаем вид, что ты ничего не задумывал. Тогда
перед нами стоит одна задача: защитить вас от Тогоева, прости за высокопарный
слог.
– Две задачи, – поправил Бабкин. – Вторая –
защитить бабульку от внучки. А если эта мелкая стерва все-таки совершит убийство,
то сделать все, чтобы оно не сошло ей с рук.
– Они взаимосвязаны, эти задачи, если я правильно понял
положение дел.
– Напрашивается самый простой вариант: я отправляюсь к
Конецкой, как и собирался, рассказываю ей обо всем, что мне известно, и после
этого старушка живет еще долго и счастливо десять лет – или сколько ей там
отпущено господом богом.
– А затем взбесившийся Тогоев снова отправит за тобой
придурка с пистолетом, – в тон ему продолжил Макар. – Просто потому,
что ты посмел его ослушаться. Серега, такие люди не переносят, когда кто-то им
сопротивляется. Знаешь, откуда ножки растут у капитала Олега Борисовича?
– Догадываюсь. Ты говорил, что деньги – криминального
происхождения.
– Да, но это не банальное «золото партии», отмытое в
двадцати реках. Если начать с истоков, то в юности Тогоев занимался боксом,
довольно успешно…
– Можно было догадаться по его физиономии, –
вставил Бабкин. – У него нос переломан.
– У него много чего переломано. В армию он ушел
нормальным, а из армии вернулся…
– Со съехавшей крышей?
– Твой жаргонизм в данном случае как нельзя лучше
отражает положение дел. Будешь смеяться, но с него в армии сняли скальп.
Сергей недоверчиво посмотрел на Илюшина, но тот не шутил.
– Знаешь, Макар, мне что-то совершенно не
смешно. – Бабкина передернуло. – Как это – сняли скальп?
– Подробностей не знаю, но там, как водится, случилась
грязная история с дедовщиной. Похоже, Олег Борисович достал троих салаг, и они
решили отомстить ему таким изуверским способом. Оглушили, затем, вспомнив книги
о Чингачгуке – Большом Змее, попытались сдернуть с его головы кожу вместе с
волосами. Но что-то у них там не задалось, и Тогоев остался жив, хотя и лишился
половины волос.
– А что же у него сейчас…
– Понятия не имею. Может, нацепил парик, а может,
операцию сделал. Вернувшись, Олег Борисович сколотил небольшую группировку из
бывших боксеров, которая занималась «крышеванием» ларьков и мелких
магазинчиков. Тогда же он приобрел кличку Таран – подозреваю, за привычку
переть напролом в любых ситуациях. Кстати, его бритоголовый помощник по фамилии
Хруцкий появился около него примерно в то же время и с тех пор следует за
Тогоевым как рыба-прилипала. За группировкой числилось не меньше пяти трупов,
но лишь неофициально, потому что Тогоева с его командой ни разу не взяли.
