– Не хотела, чтобы он потащил ее обратно в родовой
замок, – предположил Бабкин.
– Но он бы ее не потащил. Олег Борисович честно
сообщил, что никаких теплых чувств к Юле не испытывает. И она знала об этом.
Все, что ему требовалось, – это контролировать ее, чтобы дочь не подложила
папеньке свинью. Но силой везти обратно – на это Тогоев вряд ли бы пошел.
Значит, секретность была связана с чем-то другим.
Вертя флеш-карту в руках, Макар едва не уронил ее и спрятал
в нагрудный карман.
– Кроме того, – продолжил он, – когда
Церковина говорила тебе о ссоре с Сахаровой, она упомянула, чем была вызвана
ссора. Помнишь?
– Какой-то ерундой, – нахмурился Бабкин. –
Кажется, парня не поделили.
Илюшин укоризненно покачал головой.
– Серега, ты меня разочаровываешь. Нет, они поссорились
не из-за этого. Напряги память и вспомни то, что ты сам мне рассказал.
Бабкин смутился. Черт возьми, у него действительно вылетело
из головы то, о чем поведала ему Ника. Осталось только воспоминание о ее жадном
взгляде.
– Они поскандалили из-за уборки, – сказал Илюшин,
не дождавшись ответа, и Сергей прищелкнул языком: точно, как он мог
забыть! – Юля возмутилась тем, что в ее отсутствие Ника убралась в
комнате, которую она занимала. Когда я услышал от тебя об этом, мне подумалось,
что предлог для ссоры кажется странным. Сахарова – неглупая девица, и она не
могла не понимать, что целиком зависит от доброй воли своей подружки. Зачем
пилить сук, на котором сидишь? А главное – из-за чего? Из-за того, что хозяйка
выполнила грязную работу? Нет, здесь что-то не складывалось. Вот я и подумал: а
что, если Сахарова вышла из себя не просто так, а потому, что в комнате было
нечто, не предназначенное для глаз Церковиной? То, что та могла обнаружить,
убираясь в комнате. По всему выходило, что принести это «что-то» могла только
сама Юля. Идея спрятать предмет в чужой квартире кажется странной только на
первый взгляд, а если подумать, у нее есть масса положительных сторон.
– Что мешало Сахаровой взять карту памяти с собой?
– Страх, что ее будут обыскивать люди Тогоева, –
незамедлительно ответил Илюшин. – Объяснить иными причинами ее поступок я
не могу. То есть, конечно, есть другие варианты – например, она хотела
подставить подругу, – но вероятность их я оцениваю как незначительную.
Слишком убедительно все складывается в одну картинку. Смотри: Юля неожиданно
уходит из дома – для этого не было никаких видимых причин – и направляется к
подруге. У нее она ничем не занимается, при этом уверяет, что по ее желанию
отец принесет ей все на блюдечке с голубой каемочкой. Так было сказано?
Бабкин кивнул.
– Откуда такая уверенность у молоденькой девушки,
живущей за счет отца и до последнего времени подвергавшейся его насмешкам? Я
насторожился еще тогда, когда ты упомянул об этом эпизоде. Сложи вместе
внезапный уход Сахаровой из дома, запрет разглашать место своего пребывания,
слова о том, что отец даст ей все, что она захочет, вспышку гнева из-за уборки
в комнате в ее отсутствие, и в итоге ты получишь следующее: она украла что-то
из дома отца – то, чем могла бы его шантажировать.
– Вот почему ты сказал о пистолете?
– Честно говоря, нет, – усмехнулся Макар. – Я
лишь хотел подтолкнуть Церковину к правильному решению. Мало того, что я
понятия не имел, что мы ищем – у меня было лишь подозрение, что это
документы, – так еще и начисто забыл о ссоре из-за уборки. Если бы вспомнил
о ней раньше, то сообразил бы, что остальные комнаты в квартире Церковиной
обыскивать ни к чему.
Бабкин загнал машину на стоянку возле дома Илюшина, вынул
ключ зажигания, и вдруг у него зародилось крайне неприятное подозрение, которое
он тут же озвучил:
– Макар, а что, если карта принадлежит Церковиной? Мало
ли по какой причине она ее спрятала…
– А вот это мы с тобой сейчас узнаем, – пообещал
Илюшин, выбираясь наружу. – Пойдем посмотрим, что на ней записано.
Двадцать минут спустя Сергей отвел взгляд от экрана
ноутбука, заложил руки за голову и откинулся в кресле, уставившись в потолок.
– Прекрасно, просто прекрасно, – сказал он. –
Теперь я понимаю, почему Юля Сахарова сбежала из дома и спряталась от папаши.
Если бы я был на ее месте, я бы тоже сбежал и прятался. Вот только какая нам
польза от найденного? Хотя оно и взрывоопасно.
– Да, – согласился Макар, – бомбой назвать
это нельзя, но гранатой – можно.
– Получи, фашист, гранату, как говорил кладовщик,
выдавая немцам боеприпасы со склада.
– Только не из наших рук. Она нас самих взорвет, так?
– Так, – неохотно признал Сергей. – Нести это
в прокуратуру я бы не решился. Не знаю, насколько у Тогоева длинные руки и
дотянется ли он до следователя, которому поручат дело, но рисковать и проверять
это не хочется.
Он покосился на ноутбук – Макар делал копию с документов,
записанных на флеш-карте Юли Сахаровой.
– Зато теперь мы точно знаем, что эта штуковина
принадлежит не Церковиной, а Сахаровой, – пробурчал Бабкин. –
Интересно, где она ее взяла?
– Переписала с тогоевского компьютера, вот и все.
– Точно! – вспомнил Сергей. – Помощник
Тогоева рассказывал, что накануне побега видел Сахарову выходящей из кабинета
отца! Он тогда решил, что она искала деньги, но ничего не нашла.
– Возможно, так оно и было, но она увидела включенный
компьютер и скопировала файл. Или включила его сама – хотела подстраховаться на
тот случай, если когда-нибудь захочет повлиять на отца. Просто так использовать
эту информацию Сахарова не решилась, оставила ее на крайний случай…
– Должно быть, понимала, что ее ждет, вздумай она его
шантажировать. Вряд ли Тогоев оставил бы дочь в живых.
Бабкин вспомнил стену со следами от пуль, вспомнил звонок
после покушения, и откуда-то от позвоночника, разливаясь по всему телу, пошла
волна горячего бешенства. Он сильно, до боли, выпрямил и напряг пальцы,
представляя, как кладет их на короткую толстую шею Тогоева и несильно сжимает,
вдавливая в желтую кожу… Олег Борисович опрокинулся, черные глаза полезли из
орбит, нашлепка глянцевых, как жучий панцирь, волос съехала набок, открывая
мясистое ухо…
Илюшин нажал на флешку, вынимая ее из порта, и негромкий
щелчок заставил Бабкина опомниться.
– Надо ее спрятать, – сказал Макар, убирая карту в
футляр. – И переходить ко второй части нашего плана.
– А у нас есть план? – изумился Сергей, отгоняя
видение – задыхающегося Тогоева.
Макар насмешливо взглянул на него.
– Думаешь, мы действуем наобум? Когда я говорил о том,
что противником Олега Борисовича станет кто-то другой, то уже предполагал, как
будут развиваться события. А ты считал, что мы просто спрячем найденную
информацию в дальний угол и постараемся сделать вид, что ничего не нашли?
