— Проектом моего дома занимался известный эфларский архитектор, — тихо сказал он. — Этот человек первым смог расширить пространство при помощи ленты Мебиуса, так называемым способом парадромных колец…
— Да, твой дед был великим часовщиком, Нортон. — Астариус чуть сдвинул брови. — Правда, его искусство нередко служило и темным силам… Он был одним из тех, кто открыл секрет зачасования человека. Он когда-то основал Орден Непростых, ныне запретный. А также придумал несколько изобретений, за которые впоследствии был изгнан из Астрограда.
Лицо Нортона-старшего потемнело от гнева. Мандигор отошел в тень, спрятавшись за спину хозяина дома. Остальные часовщики продолжали хранить угрюмое молчание.
— Да, РадоСвет считает правомерным платить злом за добро, — вдруг с непонятной тоской произнес отец Василисы, — и гнать самых преданных.
— Мы благодарны тебе, Нортон Огнев, — сказал Астариус. — Ты принес Астрограду четыре Часовых Ключа. Но ты не будешь отрицать, что добыл их не совсем честно. Осталось подождать Белую Королеву, — продолжил Астариус, делая вид, что не заметил следов ярости на лице хозяина дома. — И наш часовых дел мастер, Константин Лазарев, обещал непременно прийти. Вот тогда и начнем наш маленький, но чрезвычайно важный совет.
— Мне кажется, — произнес Нортон-старший, вновь принимая бесстрастный вид, — Белая Королева вряд ли посетит наше милейшее собрание. Она слишком… пуглива для этого. Что касается Лазарева, можно прекрасно обойтись без него.
— Ты поспешен в выводах, Нортон, — донеслось из раскрытого окна. — Впрочем, как и всегда.
На самом краю подоконника, опершись спиной о косяк рамы, сидела женщина в темном, мерцающем одеянии. С остроконечной шляпы на ее голове спускалась плотная черная вуаль, полностью скрывавшая лицо и волосы.
— Она придет, — продолжила женщина. — Даже несмотря на твое присутствие.
Нортон смерил говорившую быстрым взглядом:
— Черная Королева, как всегда, может ошибаться. И с выводами, и с действиями.
— Как и ты, Нортон, как и ты.
— Пока мы теряем время на ожидание, — продолжил хозяин дома, обращаясь к Астариусу, — наши дети подвергаются опасности… Я предлагаю не тратить больше ни минуты и немедленно пригласить великого Духа Осталы — Астрагора, главу Ордена Драгоциев.
— Я уже здесь, — прозвучал несколько глухой, но довольно четкий голос.
Часы на стене пробили громко и тревожно — три звонких удара, один за другим. Все присутствующие обернулись в их сторону.
В тот же миг часовой циферблат, мягко отделившись от корпуса, подался вперед; из щели, скручиваясь длинной спиралью, потек густой сизый дым. Его ручеек медленно закружился у самого пола, сгущаясь и уплотняясь, и перед часовщиками предстал высокий человек в фиолетовой мантии, с неясным ликом в обрамлении жидких черных волос. Внезапно черты лица его обострились и будто бы стали четче: выступил вперед большой прямой нос, узкие губы и после — глубокие настороженные глаза, спрятанные под темными морщинистыми веками.
— Я давно здесь, господа, — вновь проговорил новоприбывший. — Решил заранее воспользоваться приглашением хозяина этого дома… Как я понимаю, у Духов и часовщиков наконец-то появилась общая цель?
Напряжение в комнате достигло высшей точки — люди застыли, словно каменные изваяния.
— Я вижу здесь много знакомых лиц, — медленно продолжил странный гость, окидывая присутствующих цепким, пристальным взглядом. — Ну что ж, тем проще будет договориться.
— Разве Духи могут путешествовать по часовым мостам? — резко спросила Черная Королева. — Разве для тебя, Астрагор, не губительно пребывание в будущем?
Дух повернулся к ней:
— К сожалению, вы правы, дорогая. Мне тяжело находиться на Эфларе. На планете, так неразумно унесенной часовщиками в будущее… Но этот дом, пусть и перемещенный с планеты-призрака, — он усмехнулся, — все же принадлежит Остале. И конечно, мне хотелось бы решить наше дело побыстрее.
— Приветствую тебя, Астрагор, — подал голос Астариус. — Надеюсь, я выражу всеобщее мнение, если скажу, что мы рады видеть здесь великого Духа Осталы, главу Ордена Драгоциев. — Он встал, чтобы отвесить поклон.
Нортон-старший низко поклонился, и Мандигор тут же последовал его примеру. Дамы поприветствовали Астрагора короткими кивками.
Одна лишь Черная Королева едва повернула голову в сторону гостя:
— Давайте сразу спросим у великого Духа Осталы: есть ли у него решение, которое он не собирается менять ни при каких обстоятельствах? — В ее голосе слышался явный сарказм.
— Вы правы, госпожа королева, повелительница темных фей, — равнодушно отозвался гость. — У меня есть решение, которое в достаточной степени компромиссно и устроит нас всех. Астариус, ты мудр и обладаешь способностью к здравому рассуждению, поэтому я буду говорить только с тобой. А после ты передашь мои слова остальным. Так мы сохраним драгоценное время и не будем тратить его на пустые эмоции.
Произнеся столь велеречивую тираду, Астрагор поклонился собравшимся, шагнул к стене с часами и прошел сквозь нее. Астариус молча поднялся и исчез таким же способом.
Неожиданно воздух над медвежьей шкурой засеребрился, и в гостиной появились еще двое: одетый в простой черный плащ смуглолицый мужчина поддерживал за локоток красивую рыжеволосую женщину в длинном белоснежном наряде.
— Извините нас за опоздание, — произнесла женщина, изящно поправляя шляпу, чтобы тонкий прозрачный шлейф спускался на плечо. Она грациозно повернулась и присела на диван, умостившись ровно посередине между двумя дамами.
— Здравствуй, Диара, — поприветствовала она черноволосую часовщицу, сидевшую слева, и чуть пожала ей руку.
— Ваше величество, — пробормотала та, порываясь встать и поклониться, но Белая Королева тут же остановила ее легким жестом:
— Без церемоний, Диара. Сегодня мы уже виделись при дворе, когда обсуждали участие в Часовом Круге нашей железной ключницы Дианы Фрезер, твоей особой подопечной…
— Приветствую и тебя, Елена! — Большие синие глаза новоприбывшей обратились к другой женщине. Та подскочила, словно ужаленная, и метнулась к камину, встав за Нортоном, хозяином дома.
Медвежья шкура на полу тут же усеялась зелеными изумрудами, но было среди них и несколько синих камней. Никто из присутствующих не удивился этому, так как все знали об уникальном часодейном даре повелительницы фей выражать свое настроение россыпью драгоценных камней: зеленых изумрудов, если она была весела, аквамарина густого синего цвета — если в сердце ее вспыхивала злость. Бриллианты символизировали тревогу и грусть, ну а если в душе королевы бушевала ненависть, то вокруг рассыпались алые рубины.
— Ее величество, как всегда, расточительна, — произнес Нортон, оглядывая разноцветье драгоценностей на полу. — Как на слова, так и на эмоции.
