Из-за деревьев виднеется покосившийся, неухоженный домик. Вокруг разбросаны садовые грабли, лопаты, за забором виднеется поросший сорняками огород, в маленьких загонах блеют грязные овцы.
– Кто здесь живёт? – спрашиваю я, силясь догнать Айвена, который не даёт мне подобраться ближе.
– Лесник, – коротко отвечает он.
За деревьями мелькает белое облако.
Страж!
Белая птица опускается на ветку дерева у домика, смотрит мне в глаза и растворяется в воздухе.
У меня по шее пробегает знакомый ледяной озноб.
Там что-то есть. Страж зовёт меня к домику.
С тех пор как я приняла у Сейдж белую волшебную палочку, стражи то и дело попадаются мне на глаза. Я не знаю, зачем они приходят ко мне. Быть может, хотят показать что-то важное.
Не говоря ни слова, я поворачиваю к домику лесника.
– Эллорен, – окликает меня Айвен. – Куда ты?
– Я на минутку.
Где-то далеко кричат гуси.
Из домика доносится грохот, и я отскакиваю, приседая за кустом. Потом слышится грубый мужской голос.
Снова крик. Опять треск и грохот.
А потом – странный визг, непонятный и в то же время такой знакомый, что от боли у меня сжимается сердце.
Нет. Не может быть!
Дверь в домик распахивается, и на крыльцо выбегает девушка. Её лицо искажено страхом, дикие глаза блуждают. Она, неловко пошатываясь, пробегает несколько шагов и падает, споткнувшись о камень.
У меня перехватывает дыхание. Это шелки. Та самая, из Валгарда. Мы только что говорили о ней с Айвеном!
Из домика вываливается тучный краснолицый мужчина с бородой, на нём засаленная, давно не стиранная одежда. В несколько прыжков он подбегает к шелки и, не давая ей подняться, яростно бьёт её в бок тяжёлым чёрным сапогом.
От гнева у меня темнеет в глазах. Сжав кулаки, я бросаюсь вперёд, но быстро останавливаюсь и прячусь за деревом. С огромным лесником мне не справиться.
Шелки, издав душераздирающий вопль, сворачивается в клубок, защищаясь от ударов.
Мужчина хватает её за руку и ставит на ноги.
– Заткнись! – ревёт он, продолжая трясти её. – Я сказал: заткнись, тварь!
Он замахивается свободной рукой и бьёт шелки по лицу с такой силой, что она снова падает на землю.
Тихо всхлипывая, девушка съёживается на земле, обхватив голову.
Я оборачиваюсь, пытаясь разглядеть за деревьями Айвена. Он стоит неподалёку, в ужасе разинув рот.
Лесник нависает над шелки, широко расставив ноги и уперев руки в жирные бока.
– В следующий раз, тупая скотина, ты будешь делать то, что я скажу! – ревёт он. Схватив кольцо с ключами со стены загона, он рывком поднимает шелки на ноги. Другой рукой он тянется к металлическому ошейнику, который болтается на длинной цепи, прикреплённой к высокому столбу. Прижав шелки коленом, мучитель просовывает её голову в ошейник, закрывает замок и толкает девушку в грязь. Громко топая, он уходит в дом, швырнув по дороге кольцо с ключами на крюк на стене и бормоча что-то о «грязных шелки». Дверь за ним с грохотом захлопывается.
Шелки лежит на земле, изредка всхлипывая. Её глаза закрыты, лицо искажено мукой отчаяния, кровоподтёк на лбу становится багровым, длинные серебристые волосы слиплись от грязи.
Я смотрю на неё сквозь подступившие слёзы. Животное она или нет – какая разница? Разве можно оправдать такую жестокость?!
Мне приходит в голову дикая, отчаянная мысль.
– Она пойдёт с нами, – беззвучно шевеля губами, сообщаю я Айвену.
– Что?! – Его брови взлетают почти на лоб.
Пригнувшись поближе к земле, я на дрожащих ногах подбираюсь к девушке, стараясь не шелестеть сухими листьями.
– Эй, шелки! – хриплым шёпотом зову я.
Измученные глаза распахиваются, в них плещется ужас. С губ шелки срывается короткий стон. Она вглядывается в меня, и выражение её лица вдруг меняется – она меня вспомнила!
Слушая, как стучат в домике тяжёлые сапоги, я снимаю с крюка ключи и трясущимися пальцами открываю замок на ошейнике, который с металлическим лязгом падает на землю. Я хватаю шелки за руку и тяну её за собой к лесу.
Мы мчимся изо всех сил, стремясь побыстрее оказаться в спасительной тени деревьев.
Заметив Айвена, шелки в ужасе вскрикивает и рвётся назад, вскинув руки.
– Айвен, отойди! – отгоняю я кельта.
Айвен низко пригибается к земле и поднимает руки.
Я обнимаю шелки за трясущиеся плечи, и она вздрагивает от моего прикосновения.
– Ш-ш-ш, – ласково шепчу я, поглаживая её по голове. – Тебя никто не обидит.
Волосы у шелки удивительно мягкие, как тёплая волна.
– Мы заберём тебя с собой. – Жаль, что я не знаю её языка! Шелки открывает рот, но не издаёт ни звука. Только жабры на её шее тихо хлопают.
Я помогаю шелки осторожно подняться с земли, и, пригнувшись как можно ниже, мы уходим всё глубже в лес, то и дело спотыкаясь от страха. Айвен держится в стороне, напряжённо оглядывая лес и не выпуская нас из поля зрения.
Набравшись храбрости, мы с шелки бежим, перепрыгиваем через поваленные деревья, огибаем кусты, отчаянно прислушиваясь, не раздастся ли за спиной топот тяжёлых сапог. Я крепко держу её за руку, не выпуская ни на секунду. Горло горит огнём, в боку колет, но вскоре мы выбегаем на опушку. Вдали показываются земли университета, будь они благословенны!
Никогда не думала, что так обрадуюсь при виде Северной башни.
Тяжело дыша, мы с шелки замедляем шаг. Её жабры полностью раскрылись, тонкая рука в моей ладони дрожит. Девушка спотыкается, и я обнимаю её за плечи, помогая удержаться на ногах. До университета всего несколько шагов, надо только выйти из леса.
– Эллорен, – раздаётся вдруг спокойный голос Айвена, от звука которого шелки вздрагивает. – Где ты собираешься её прятать? – Айвен прислоняется к высокому дереву и задумчиво рассматривает меня. Поразительно… он даже не запыхался!
– Пока не знаю, – выдыхаю я, поглаживая перепуганную шелки по голове.
– Тебя за такое не похвалят.
– Можно подумать, тебя похвалят за кражу драконов из гарднерийского военного лагеря. – И зачем он начинает этот глупый разговор? Нашёл время!
Уголки губ Айвена приподнимаются в лукавой улыбке.
– Айвен, я не могла оставить её там.
– Я понимаю, – серьёзно кивает он.
Он смотрит на меня уже не так, как раньше. В его взгляде появилось что-то новое. Уважение.
Громко ржёт лошадь, и мы вздрагиваем от неожиданности.
На огромной чёрной кобыле к нам скачет Андрас Воля, сын профессора Воля, тот самый юноша-амаз с татуировками на лице. Его отделяет от нас лишь поросшее жёсткой травой поле.
