– В последнее время всё чаще говорят, что от полукровок пора избавиться, – мрачно сообщает Айслин.
– А если Айвен хоть наполовину принадлежит к народу фей… – Часы отбивают ещё несколько ударов. – Значит, нам надо спешить.
Глава 20. Феи-акви
В Северной башне меня ждёт Тьерни. Она сидит на каменной скамье в верхнем коридоре, замершая как изваяние в свете единственного фонаря.
– Тьерни… – Я останавливаюсь перед ней.
– Мне было три года, когда за мной пришли, – тихим, чужим голосом говорит она, не поднимая головы. – Мои родители принадлежали к маленькой общине народа фей. Мы жили в одном из последних тайных поселений. Война подходила к концу. Гарднерийцы наступали. Бежать было некуда. Мои нынешние родители-гарднерийцы хорошо знали моих настоящих отца и мать. Дружили с ними. Мои отцы… оба занимались стекольным ремеслом, восхищались искусством друг друга. Когда война почти закончилась, мои родители… настоящие родители… привели нас с братом к своим друзьям-гарднерийцам.
Прежде чем проститься, они прижали меня к скамье. Родители и с ними другие акви. Я кричала, вырывалась, но меня крепко держали. Я чувствовала, как гнётся моя спина, как горит лицо. Было очень страшно… Откуда мне было знать, что нас с братом заколдовывали, превращали в гарднерийцев, хотя бы внешне. Меня сделали пострашнее, чтобы никто не польстился и не захотел обручиться со мной. Так меня оберегали от охоты на фей.
Я кричала, звала маму… Помню, как она сначала успокаивала меня, а потом разрыдалась, и отцу пришлось силой оттаскивать её от нас с братом.
Тьерни молчит, она неподвижна, как зимнее озеро, скованное льдом. Она смотрит прямо перед собой.
– Мы с родителями – моей новой гарднерийской семьёй – собирались уехать из Западных земель до выборов верховного мага, – безжизненным голосом продолжает она. – А теперь… нам надо бежать как можно быстрее, но мы не можем уйти все вместе. В пустыне слишком опасно. – Она снова умолкает. – Мои настоящие родители… феи… Я больше никогда о них не слышала. – Тьерни поднимает на меня потемневшие от страха глаза. – Сегодня Совет магов принял закон: все гарднерийки восемнадцати лет и старше обязаны обручиться в течение шести месяцев.
У меня внутри всё противно сжимается. Обручиться до весны. По собственному желанию или насильно.
– Фогель устроит на обручении настоящую облаву, – продолжает Тьерни. – Он собирается проверять чистоту крови не только жениха и невесты… Закон гласит, что семьи обручённых будут проверять железом. – Губы Тьерни дрожат. – Мы с братом происходим от водных фей. Мы акви. И по отцу, и по матери. Фогель арестует не только нас с братом, но и наших родителей-гарднерийцев и нашего сводного брата. Их обвинят в укрывательстве. Погибнет вся семья.
Уронив голову на руки, Тьерни неудержимо рыдает, громко всхлипывая. Я сажусь рядом и ласково обнимаю её кривую спину.
– Всё будет хорошо, – утешаю я подругу. – Мы найдём способ вывезти вас отсюда. Кто-нибудь нам поможет.
А если никто не поможет, мысленно клянусь себе я, мы улетим на драконе через пустыню – в земли Ной.
Однако, чтобы помочь Тьерни, мне надо кое-что узнать. Выяснить, что гарднерийцы сделают с пойманными феями. Куда их отправят. И что случилось с феями после Войны миров.
И я знаю, где искать ответы.
– Куда исчезли феи?
Профессор Кристиан поправляет очки и кладёт на стол перо.
– Я прочла всё, что есть в архивах, – упрямо качаю я головой.
Мне очень нужно узнать, что действительно тогда произошло, чтобы спасти друзей.
– В архивах вы об этом ничего не найдёте, – коротко усмехнувшись, отвечает профессор.
– Сейчас я не в архивах, – парирую я, закрывая дверь. – Я пришла к вам.
Профессор смотрит на белую повязку у меня на руке и хмурится.
– Вы серьёзно? – спрашиваю я, пытаясь ответить на невысказанный вопрос. – Вы и вправду считаете, что я за Фогеля?
Профессор Кристиан задумчиво разглядывает меня, потирая нижнюю губу. Потом встаёт и снимает с полки пачку исписанных листов пергамента, тянется вглубь и вытаскивает толстую книгу в потёртом переплёте. Вернувшись за стол, он протягивает мне старинный фолиант.
На блёклой, истрёпанной обложке заглавия нет – с корешка оно тоже аккуратно счищено. В ответ на мой растерянный взгляд профессор Кристиан знаком предлагает мне открыть книгу.
На первой странице я читаю:
Записки с Пирранских островов
Селлиан Россье
– В конце Войны миров, – тихо произносит профессор Кристиан, – гарднерийцы забрали из архивов некоторые книги, которые, по их мнению, являлись «пропагандой Сопротивления». А гарднерийского историка, который их написал… – Профессор Кристиан умолкает, дожидаясь, когда я подниму на него глаза. Он смотрит на меня настороженно, предупреждая об опасности. – Его сослали на Пирранские острова. Вместе с феями.
Я читаю эту книгу в Северной башне, на каменной скамье, при свете тускло мерцающего фонаря. Рядом со мной свернулась калачиком Марина.
Уже далеко за полночь, от усталости слипаются глаза, но я упрямо листаю потрёпанные страницы.
Когда Война миров близилась к завершению, Селлиана Россье, открыто критиковавшего Совет магов, арестовали и сослали на Пирранские острова. Там он тайно записывал всё, что видел и слышал. А когда ему удалось бежать, вывез с собой и записи.
Прибывавших на острова фей заковывали в цепи из астеротской меди, чтобы лишить их волшебной силы, сгоняли в огромные каменные крепости и там запирали.
А потом сыпали им на головы железные стружки.
Среди пленных была маленькая девочка. Лет трёх, не больше. Она бегала, хлопала разноцветными, как у бабочки, крыльями и звала мать. Гарднерийские солдаты, смеясь, пинали её и, устав от шума, схватили за крылья и разбили ей голову о каменную стену.
Кошмарным свидетельствам историка, казалось, не будет конца, и я в конце концов закрываю книгу. Меня тошнит от отчаяния и отвращения.
Совершенно опустошённая, я закрываю глаза и тихо всхлипываю, не в силах забыть прочитанное.
Марина нежно гладит меня по голове тонкой, почти невесомой ладонью. Она что-то напевает на своём грубоватом музыкальном наречии, пытаясь меня утешить. А я плачу, уткнувшись ей в плечо.
Следующим вечером, стоя у плиты над кипящими кастрюлями, я размышляю о том, как спасти Марину и Тьерни. Я по очереди помешиваю густые супы, не обращая внимания на снующих по кухне работников.
Охватившее меня отчаяние постепенно превращается в ярость.
Мы обязательно вытащим отсюда Тьерни. Не знаю как, но мы это сделаем. И найдём шкуру Марины и отправим нашу шелки домой. Гарет нам обязательно поможет.
