На ферме? К чему он ведёт?
Айрис тоже удивлена неожиданным поворотом разговора.
– Да, – осторожно отвечает она, нахмурив лоб.
– И ферма эта находится у границы Гарднерии? – продолжает Лукас. – Совсем рядом с гарнизоном Эссекса?
– Да.
Судя по выражению лиц, никто, кроме Ферниллы и Айвена, не понимает, что происходит. Фернилла перепугана, а Айвен с каждой минутой злится всё сильнее.
– Вам наверняка известно, что граница в том районе до сих пор является предметом спора между нашими государствами.
Айрис молчит, медленно с ужасом осознавая сказанное.
– К сожалению, гарднерийские войска вполне могут однажды реквизировать земли ваших родителей. Или, может так случиться, во время военных учений кто-то – совершенно случайно конечно же – выстрелит из пушки по дому ваших родителей. Такие случаи редки, что весьма отрадно, но бывают.
Айрис открывает и закрывает рот, пытаясь что-то сказать, но не произносит ни звука. Лукас молча смотрит на неё, явно забавляясь.
У меня по телу бежит холодок и начинает покалывать шею.
– Я оповещу моего отца, Лахлана Грея, главнокомандующего гарднерийскими войсками, о местонахождении фермы ваших родителей, чтобы исключить неприятные инциденты.
– Спа… спасибо, – лепечет Айрис дрожащим голосом. Вся её уверенность куда-то испарилась. – Спасибо, сэр.
Лукас кивает, удовлетворённый ответом, и поворачивается к Бледдин:
– Теперь поговорим о вас, Бледдин Артерра. Ваша мать находится в трудовом лагере на островах Фей.
Бледдин едва сдерживает гнев: глаза прищурены, на лбу от напряжения пульсирует жилка… С каким удовольствием она набросилась бы на нас!
– У неё слабое здоровье, не так ли?
Бледдин молчит, только уголки её рта нервно подёргиваются.
– Представьте, вдруг станет известно, что ваша мать распространяет среди рабочих листовки Сопротивления, – бесстрастно продолжает Лукас. – За такое отправляют на Пирранские острова, а там и здоровому выжить непросто. Вашей матери придётся туго.
О чём он говорит? Как такое возможно? На Пирранских островах военная тюрьма строгого режима и трудовой лагерь. Туда после окончания Войны миров сослали врагов Гарднерии.
Бледдин уже не пышет яростью. Она беспомощно смотрит на Лукаса, а он еле заметно ухмыляется, как кот, играющий с мышью.
– Не стоит так беспокоиться, – утешает он Бледдин. – Даже если выяснится, что ваша мать связана с Сопротивлением, на многое можно закрыть глаза, при условии что её дочь будет вести себя безупречно, оправдывая доверие гарднерийского правительства, столь щедро выдавшего ей разрешение на работу. Я понятно выражаюсь?
– Да, – едва слышно хрипит Бледдин.
– Да… и что ещё? – переспрашивает Лукас, наклонив голову.
– Да, сэр, – с неимоверным трудом выговаривает Бледдин.
– Так-то лучше, – улыбается Лукас.
Поразительно. Как жестоко и быстро он расправился с моими обидчицами.
– Что касается вас, мисс Готорн… Где ваша внучка?
Как по заказу открывается задняя дверь, и вбегает девочка-уриска, смеясь и тиская серого пушистого кота. Почувствовав всеобщее напряжение, она выпускает кота и прячется за бабушкины юбки, тревожно выглядывая из укрытия. Фернилла растерянно смотрит на Лукаса.
А мне стыдно… Стыдно всё это видеть и слышать.
«Тебя избили, обещали покалечить, а Фернилла защитила их», – напоминаю я себе.
– Прошу вас, сэр, – молит Фернилла, – девочка здесь, только пока не поправится её мать. Я просила малышку не входить на кухню, чтобы не мешать работе.
Лукас расплывается в добродушной улыбке:
– Ничего страшного, мисс Готорн. Пусть девочка остаётся. Она наверняка вам помогает, и я никому не скажу, что видел её здесь.
Глубоко вздохнув, Фернилла покорно склоняет голову.
– Благодарю вас, сэр. Вы очень добры…
– Вы ошибаетесь, – прерывает её излияния Лукас. – Дитя её лет, с такими тонкими, проворными пальчиками, очень пригодится на островах Фей.
Малышка Ферн в отчаянии дёргает бабушку за юбки и что-то умоляюще лепечет на языке урисков.
Фернилла не сводит глаз с Лукаса, будто перед ней опасный хищник.
– Тише, Ферн, – обрывает она мольбы девочки.
Испугавшись неожиданно резкого окрика, Ферн умолкает и только изредка тихонько всхлипывает.
Лукас сурово смотрит на собравшихся.
– Надеюсь, вы все меня правильно поняли. Если маг Гарднер снова споткнётся, ударится о тяжёлую кастрюлю, случайно обварится кипятком или хотя бы поцарапает туфли, я лично прослежу за тем, чтобы этот ребёнок отправился на острова Фей. Ясно? – Он оборачивается к Фернилле, которая смотрит ему прямо в глаза, побледнев от страха.
– Да, – отвечает главная повариха. – Все всё поняли, я уверена.
– Хорошо, – кивает ей Лукас и обращается ко мне: – Эллорен, я за тобой зайду, когда ты закончишь. Сегодня работа понравится тебе гораздо больше.
– Спасибо, – сдавленным голосом благодарю я.
Мысли кружатся, доводя меня до тошноты, когда я смотрю Лукасу вслед.
Ферн тихо плачет, уткнувшись в юбку Ферниллы.
– Я не хочу обратно, – всхлипывает она, сжав крошечные кулачки. Фернилла гладит маленькую головку своей морщинистой рукой, пытаясь успокоить внучку.
– Тише, тише. Никто тебя никуда не отправит.
Главная повариха любезно обращается ко мне, пытаясь скрыть страх:
– Маг Гарднер, у вас усталый вид. Пожалуйста, займитесь украшением кексов вон за тем столом.
Молча кивнув в ответ, я направляюсь к столу с шоколадными кексами. Кухарки и их помощники заняты гораздо более тяжёлой и неприятной работой, и при взгляде на них у меня внутри всё сжимается.
До самого конца моей смены все упорно прячут глаза.
Все, кроме Айвена.
Каждый раз, подкидывая в печь дрова, он с силой захлопывает железную заслонку и смотрит на меня с ненавистью такой же острой, как кухаркины ножи.
Рядом с Айвеном моя храбрость постепенно тает, а когда крошку Ферн выпроваживают с кухни, меня захлёстывает горячая волна стыда.
Размазывая по кексам липкую сахарную глазурь, я едва сдерживаю слёзы.
Почему Лукас обошёлся с ними так безжалостно… особенно с малышкой? Разве обязательно было их запугивать, угрожая наказать родственников?
От стыда я двигаюсь как деревянная. В ушах стоят всхлипы бедняжки Ферн. С другой стороны, что мне оставалось делать? Позволить им и дальше издеваться надо мной? Уж лучше пусть поверят угрозам и оставят меня в покое.
