В первые дни Диана только презрительно фыркала, слушая преподавателя, но скоро изменила своё мнение, убедившись, что профессор Воля – кладезь знаний. По той же причине она отказывается показывать брату свои записи, требуя, чтобы он «выкинул свои глупые стишки и сосредоточился на учёбе». В результате этого совершенно невероятного поворота мои записи стали жизненно необходимы Айслин и Джареду, которые на химии читают стихи и пишут друг другу записки.
Внезапно Джаред поднимает голову, его ноздри хищно раздуваются. Он оглядывается в то самое мгновение, когда из-за книжных полок появляется Айслин.
– Как я рада, что нашла вас, – выдыхает раскрасневшаяся от быстрой ходьбы подруга.
– Тебя Рэндалл недавно искал, – сообщаю я встревоженной Айслин.
– Я как раз от него прячусь.
– Навечно тебе от него не спрятаться – вы же собираетесь обручиться, – грустно усмехаюсь я.
– Не напоминай. – Айслин опускает голову и отчаянно сжимает в кулаках подол длинной юбки.
Джаред, молча смотревший на Айслин, снова выпрямляется и отводит взгляд.
– Айслин, я тебя везде ищу! – Из-за книжных полок появляется Рэндалл.
– Вот и нашёл… – повернувшись к жениху, обречённо вздыхает она.
Рэндалл недовольно косится на нас с Джаредом.
– Здравствуй, Эллорен, – осторожно здоровается он. Джареду достаётся только полный отвращения взгляд.
Мне хочется сказать в ответ какую-нибудь колкость, однако Джаред лишь молча безмятежно оглядывает Рэндалла.
– Ты сказала, что будешь вечером у себя, – недовольно обращается Рэндалл к невесте. Его серая форма военного стажёра тщательно выглажена, на рукаве белеет повязка в поддержку Фогеля. – Почему мне приходится так долго тебя искать?
– Мне очень жаль, Рэндалл. Извини… я не хотела… – без малейшего намёка на радость отвечает Айслин.
– Ну ладно, – фыркает он и, бросив ещё один недовольный взгляд на Джареда, берёт её за руку. – Пошли.
– Куда? Зачем? – недовольно морщится Айслин.
– Подальше отсюда, – зло щурится в сторону ликана Рэндалл.
На лице Айслин отражается целый калейдоскоп чувств. Под мышкой у неё та же книга стихов, которую Джаред прикрыл на столе учебником.
– Я вернусь позже, ладно, Эллорен? – с надеждой спрашивает Айслин, оборачиваясь к нам с Джаредом.
– Конечно, – киваю я. – Я буду здесь.
Рэндалл уводит Айслин, крепко держа её за руку, а она то и дело оборачивается на нас.
Наконец они скрываются за книжными полками. Джаред напряжённо смотрит им вслед.
– Это с ним она собирается обручиться? – недоверчиво спрашивает он. – Не может быть.
– С ним.
– Но… её тошнит, когда он дотрагивается до неё.
– Ну, видишь ли… – начинаю объяснять я, но тут же останавливаюсь. – А откуда ты знаешь?
Джаред только пожимает плечами.
– По запаху. От неё исходит отвращение. А вот он к ней вполне расположен, – цедит он сквозь зубы с необычной для него жёсткостью.
– Да, Айслин ему нравится… к сожалению, – удивлённо воззрившись на Джареда, подтверждаю я. – Ты и это ощутил?
Ликан молча кивает.
– Любопытно у тебя устроены органы чувств.
– То есть? Тебя удивляет, что я ощущаю отношения между людьми?
– И даже очень. Наверное, у вас непростая жизнь, если все ликаны знают, кто кому нравится. У вас ничего не скроешь.
– Наоборот, – немного подумав, отвечает он. – Так гораздо проще. Нам легче выбрать пару на всю жизнь. Это вам приходится ходить вокруг да около и гадать, нравитесь вы друг другу или нет.
– Да, бывает сложновато.
– Не сомневаюсь.
– И что же делает ликан, если влюбляется в девушку, которой он безразличен?
– В таких случаях лучше сразу отступить. Зачем начинать заранее проигранную партию?
– А что, если эта девушка тебе действительно очень нравится?
– Понимаешь, без взаимного влечения не выйдет ничего… хорошего. Всё будет не так: и запахи, и чувства, и движения. Какая уж тут любовь!
– То есть, будь Рэндалл и Айслин ликанами, он оставил бы её в покое?
– Вряд ли, – снова ненадолго задумавшись, отвечает Джаред. – Он… не как все. Даже будь он ликаном, всё равно остался бы дураком.
Не выдержав, я смеюсь, и Джаред мне улыбается.
Ликан возвращается к переписыванию лекции, а у меня всё никак не выходит сосредоточиться.
– Интересно, куда он её повёл? – думаю я вслух.
– Они всё ещё в этом здании. Я слышу, как он её отчитывает, – не поднимая головы, отвечает Джаред.
Я изо всех сил прислушиваюсь, но не могу расслышать ни единого звука.
– Ты их правда слышишь? – с сомнением в голосе переспрашиваю я.
– Он требует, чтобы она держалась от меня подальше. Думает, что я нападу на неё и сделаю то, чего хочет он сам…
Услышав такое, мне остаётся только таращиться на Джареда раскрыв рот.
– Мы слышим гораздо лучше вас, – объясняет ликан, на мгновение отвлекаясь от пергамента.
– Вот здорово! – не скрывая восхищения, отвечаю я.
– Наоборот. Просто ужас, – сердится Джаред. – Сколько раз мне приходилось слышать разговоры гарднерийских девушек, которые почему-то считают, что я только и мечтаю утащить их в лес. Что за глупость!
– Мне кажется, у них есть причины так думать, – отмечаю я. – Возможно, стаи северных ликанов живут иначе, чем вы. Отец Айслин бывал у них и, вернувшись, рассказывал очень неприятные подробности.
– Да? И что же он видел? – скептически интересуется Джаред. Он даже опускает перо на стол и пристально смотрит на меня в ожидании ответа.
– Айслин говорила, что он видел, как один ликан встал и на глазах целой стаи утащил девушку в лес и… – Последние слова я заменяю жестами. Произнести это я не могу.
– И ты в это веришь?
– Джаред, он видел это собственными глазами.
– Каждый видит то, что хочет, – огрызается он. – Ненависть и предрассудки застилали ему глаза. Ты-то должна это понимать, прожив столько времени с икаритами!
– А разве в другой стае обычаи такие же, как у вас?
Джаред упрямо качает головой.
– Мы ничем не отличаемся от северных.
– Но, Джаред, он это видел…
– Хорошо, я расскажу тебе, что видел отец Айслин, – обрывает он меня. – Когда ликаны решают, что намерены жить вместе до конца дней, он или она встают и перед всей стаей объявляют о своём желании. Потом они вдвоём – только вдвоём! – уходят в лес, а по возвращении стая устраивает им праздник в честь заключения нового союза. Не так уж сильно наши правила отличаются от ваших. Смотри: сначала вы проводите какой-нибудь обряд, где двое объявляют о своём желании жить вместе, так? А потом чета уходит спариваться, правильно?
