Айслин садится, бледная и молчаливая, и не отрывает глаз от стола. Её старшая сестра, Лисбет, кажется, не замечает состояния Айслин и принимается весело болтать с Рэндаллом. Другая сестра, Аурелия, суетливо носится вокруг стола, пытаясь поймать своих детей и время от времени бросая перепуганные взгляды на ликанов. Мать Айслин степенно сидит рядом с родителями Рэндалла, уныло обводя взглядом зал.
– Привет, Джаред, – говорю я, подходя к другу.
– Какой жестокий фарс, – отвечает он, и его голос звенит, как натянутая струна. – Она не хочет быть рядом с ним. Посмотри, она так несчастна. Она хочет быть со мной, но борется с собственным желанием.
– Ты сам знаешь, почему она так поступает, Джаред. Ради семьи. Она беспокоится о матери и сёстрах…
– Им уже не помочь, – едва сдерживая гнев, произносит Джаред. – Она ничего не изменит, даже обручившись с Рэндаллом. Они тянут её в омут несчастья, в котором живут сами. Уже затянули.
Рэндалл рассеянно поглаживает Айслин по руке, и Джаред в ярости скрипит зубами.
– А вот он хочет с ней обручиться, – цедит ликан, обнажая клыки. – Хотя ему всё равно с кем. Его тянет к любой девушке, которая оказывается поблизости. Он не любит Айслин… Ваши мужчины – жалкие ничтожества.
– Джаред, давай сходим за напитками, – осторожно предлагаю я.
– Я не хочу пить.
Его взгляд опасно блуждает, губы приподнимаются, ещё сильнее обнажая клыки.
– Неважно, – настаиваю я. – Пойдём со мной.
Он оглядывается на Айслин и её родственников, как будто раздумывая, что выбрать: сходить за напитками или оторвать Рэндаллу голову. Потом в ярости смотрит на меня, и я едва сдерживаюсь, чтобы не отшатнуться.
– Тебе надо успокоиться и собраться с мыслями, – уговариваю я друга. – Иначе ты очень пожалеешь о содеянном.
– Если я убью Рэндалла, то жалеть об этом не стану, – бесстрастно заявляет Джаред.
– Но ведь тебе не обязательно убивать его именно здесь и сейчас, – непринуждённо замечаю я.
Джаред минуту раздумывает над моими словами.
– Ты права.
Он стискивает зубы и делает глубокий вдох, как будто пытаясь успокоиться. Потом, к моему огромному облегчению, подчиняется уговорам и идёт вместе со мной к столу с напитками, накрытому возле двери на кухню.
Подальше от Айслин и её родных.
Мы с Джаредом сидим за столом и осторожно прихлёбываем горячий сидр. Ликан время от времени бросает взгляды на Айслин. Однако теперь он немного спокойнее, по крайней мере, гневный огонь в его янтарных глазах немного поутих.
– Знаешь, меня тревожат Рейф и Диана, – говорю я, пытаясь отвлечь его внимание от Айслин.
Он возмущённо поднимает на меня глаза.
– Джаред, мне очень нравится Диана, ты и сам знаешь, – поясняю я. – Она идеально подходит Рейфу. И я понимаю, что и Рейф хорошо впишется в стаю ликанов. Некоторым образом. Вот только мой брат никогда не был ведомым. Не знаю, пойдёт ли всё так, как хочет Диана. И сколько выдержит Рейф.
– Ему не придётся быть ведомым.
Это что-то новенькое.
– Не понимаю…
– Эллорен, из Рейфа получится отличный вожак стаи. – Джаред говорит так, как будто я сама должна была об этом догадаться.
– Но я думала, что Диана наследует…
– Может быть. Однако, когда Рейф станет ликаном, он наверняка превзойдёт мою сестру.
Не удержавшись, я фыркаю от смеха.
– Ой, ну ты скажешь! Мой брат – альфа стаи ликанов. Вожак-гарднериец. Внук Карниссы Гарднер, между прочим.
Губы Джареда изгибаются в подобии улыбки, но он снова смотрит в сторону Айслин, и эта «улыбка» тут же тает.
– Всякий раз, когда Рэндалл касается её, мне хочется оторвать ему руку.
– Ни в коем случае!
– Не знаю, Эллорен, не знаю. С каждой минутой это желание только крепнет. – Джаред с отвращением оглядывает Рэндалла и поворачивается ко мне. – Я видел так много обручённых гарднерийцев, которые едва терпят друг друга. Мужчины часто увлечены кем-то ещё, а отношение женщин варьируется от безразличия до отвращения. Неужели ваши мужчины так бесчувственны, что им достаточно связать себя брачными узами с женщинами, которым они не нужны? И почему ваши женщины ведут себя так, как будто поиск партнёра на всю жизнь – нечто постыдное. Странные вы…
– В нашей вере соитие считается делом постыдным, – старательно поясняю я. – Гарднерийцы имеют право жить парами лишь с целью произвести на свет как можно больше детей – маленьких граждан Гарднерии. Спаривание с любыми другими целями считается аморальным. Нам следует подавлять инстинкты, не быть животными, как…
– Как мы, оборотни?
Я расстроенно вздыхаю.
– Ну, примерно так.
Джаред не сводит с меня тяжёлого взгляда.
– Эллорен, это кошмар.
Я мрачно сверлю глазами стол, воображая, какое будущее ждёт меня.
– Ты прав. Так и есть.
– То есть гарднерийцы обручаются, даже не вспоминая об истинных чувствах – любви, страсти?
– И эти церемонии проводят всё в более раннем возрасте, – признаю я. – Моя соседка Сейдж Гаффни обручилась в тринадцать лет.
– Это она дала жизнь икариту? – встревоженно уточняет Джаред.
Я печально киваю.
– Муж её бил, и она его бросила. Сбежала.
Джаред вздрагивает, будто от боли.
– Я читал вашу священную книгу, – признаётся он. – Хотел получше понять Айслин. Первая часть – чудовищна и отвратительна. Там столько ненависти ко всем народам и расам, окружающим Гарднерию. Когда я читал, то понял, что всей моей любви не хватит, чтобы вырвать Айслин из когтей этого ужаса…
Голос Джареда постепенно стихает. К нам направляется Дасиана, его мать. Подойдя к нашему столу, она бросает на меня беспокойный взгляд. У ликанки на лице написано одно страстное желание: вот бы эти гарднерийцы прихватили сестричку и убрались подальше от её семьи и детей.
Дасиана садится рядом, как будто не замечая меня, и задаёт угрюмому Джареду вопрос за вопросом о его учёбе в университете. Я сосредоточенно смотрю в кружку с сидром, а ликанка бросает на меня хмурые взгляды, пытаясь выяснить, не из-за меня ли так изменился её сын. Джаред изо всех сил старается не смотреть на Айслин, держится скованно, но надолго его терпения не хватает.
Он отворачивается на полсекунды, пока мать подробно рассказывает ему о девочках-близнецах, родившихся у какой-то родственницы. Дасиана умолкает на полуслове и спешно оборачивается, чтобы проследить за взглядом сына. Мгновенно определив, на кого смотрит Джаред, она в ужасе поворачивается к сыну.
– Милосердная Майя… Джаред…
Он смотрит вниз, крепко сцепив руки перед собой на столе.
