– Неужели ты знаешь заклинания магии света? – восхищаюсь я. – Кто бы мог подумать.
Лиловые глаза Сейдж искрятся, на фиалковых губах расцветает улыбка.
– Хочешь посмотреть на магию света?
– Конечно!
Сейдж уверенно вынимает свою волшебную палочку и легко касается ею моего рукава.
– Какого цвета платье тебе хочется? – лукаво спрашивает она.
Мысль о том, что священный чёрный цвет одежды возможно изменить, неожиданно прибавляет мне решимости. Да это крамола! Какой бы цвет выбрать? В моём воображении проносятся самые невероятные, кощунственные цвета, и я со смехом делаю выбор.
– Пусть будет лиловое!
Сейдж тихонько усмехается. Глубоко вздохнув, она закрывает глаза и медленно выдыхает.
Из кончика её волшебной палочки тянется тонкая аметистовая струйка, проникает в чёрную ткань, будто ручеёк, пока всё платье, до последней нитки, не меняет цвет.
– И юбку тоже, – окончательно взбунтовавшись против чёрного цвета, прошу я.
Сейдж весело смеётся и касается юбки волшебной палочкой.
Я кружусь по комнате в удивительном платье – в Гарднерии за такую одежду меня упрятали бы в тюрьму.
– Как я тебе?
– Великолепная мятежница, – отвечает Сейдж.
– А что ещё ты умеешь? – нетерпеливо спрашиваю я.
Сейдж прижимает палочку к своему плечу и вдруг исчезает. Я в испуге подскакиваю, однако вскоре замечаю её глаза, будто висящие в воздухе, и её тело, которое стало под цвет ковра, покрывающего противоположную стену. Лицо Сейдж слабо мерцает, и я с трудом различаю очертания её тела. Но вот мерцание пропадает, Сейдж закрывает глаза и совершенно исчезает.
– О Древнейший, – выдыхаю я, испуганная и изумлённая одновременно. – Перестань. Очень страшно.
Сейдж со смехом возвращается к привычному облику. Она задумчиво вертит в руке волшебную палочку.
– Я могу собрать свет в острый луч и что-нибудь разрезать, – улыбается она. – Даже камень.
– Потрясающе, – ахаю я. – Это может пригодиться.
– Вполне, – соглашается Сейдж.
Она очень изменилась. Расцветающая в ней магия света преобразила застенчивую, вечно погружённую в себя девушку, с которой мы много лет жили по соседству.
Теперь передо мной совсем другая Сейдж. Сейджеллин – маг света.
– Где теперь твои сёстры? – спрашиваю я, вспомнив, что они уехали вместе с Сейдж, когда она передала мне Жезл.
– Они здесь, у амазов, – отвечает она. – Кловер влюблена в этот город. У неё много друзей среди воительниц, и она учится обращаться с оружием. – Сейдж грустно улыбается. – Не знаю, как мне уговорить её уехать отсюда.
Ничего удивительного. Кловер всегда любила поспорить и частенько по малейшему поводу ввязывалась в драку. Я с лёгкостью представляю её с топором в руках. Или даже с несколькими.
– А Ретта?
Сейдж хмурится, вспоминая о другой сестре, доброй и послушной.
– Она скучает по маме Элисс. Её взяли к себе ткачи, о ней заботятся, надеюсь, она тоже счастлива. – Сейдж печально вздыхает. – Я всё равно не могла оставить их в Гарднерии. Их бы обручили с чудовищами.
Финнир ворочается, и Сейдж осторожно перекладывает его, ласково поцеловав в обе щеки.
Малыш прелестный. Пухленький, сонный и очень милый. Неужели и Ариэль была такой же, когда её бросили в клетку?
– Ву трин думали, что я Чёрная Ведьма и пришла сюда, чтобы убить твоего сына. Представляешь?
Сейдж хмурится, а Финнир приникает к матери.
– Какой ужас.
– Как ты думаешь, может здесь быть какая-то связь с пророчеством?
– Не знаю, – почти со страхом признаётся Сейдж. – Все верят, что так и есть, потому что несколько предсказателей видели одно и то же. – Сейдж на минуту умолкает. – И мне страшно. Здесь никто не зовёт Финнира по имени. Они называют его «икарит из пророчества» и обсуждают, как будто он не ребёнок, а оружие.
– Гарднерийцы тоже считают его оружием, – рассказываю я. – И есть в Гарднерии одна… её зовут Фэллон Бэйн. Очень жестокая, её магические силы растут день ото дня. Гарднерийцы уверены, что она – вторая ключевая фигура пророчества.
– Следующая Чёрная Ведьма, – мрачно уточняет Сейдж.
– И она вполне может ею быть, – киваю я.
Сейдж изо всех сил пытается сохранить присутствие духа – расправляет плечи и поднимает голову. Но, услышав мой ответ, крепче обнимает Финнира, уголок её рта вздрагивает.
О Древнейший… какие ужасающие настали времена.
– У тебя чудесный малыш, – мягко говорю я. – Совершенно прелестный. Он как будто усыпан драгоценностями.
Сейдж мимолётно улыбается:
– Хочешь его подержать?
Я киваю и протягиваю руки. Финнир тяжёлый и сонный, его крылья тревожно вздрагивают, когда я беру его на руки. Он удивлённо оглядывается на Сейдж, и я чувствую, как его тянет к матери, словно маленькую луну на орбиту Эртии. Сейдж ободряюще улыбается сыну, и он спокойно устраивается у меня на руках, с любопытством оглядываясь.
– Финнир – очень красивое имя, – говорю я.
– На языке смарагдальфаров означает «свобода». – Её улыбка тает, она смотрит на меня со скрытой болью в глазах.
Я обнимаю малыша Финнира и улыбаюсь Сейдж. Финнир крошечным кулачком хватает меня за палец.
– Удивительно, что амазы пустили его на свою землю. Он ведь мальчик.
– Некоторые традиции амазов мне очень сложно понять, – говорит Сейдж. Финнир начинает хныкать, тянется к матери, и я передаю его Сейдж. – Амазы очень добры ко мне, Эллорен, но я их просто не понимаю. Они бросают своих сыновей в лесу на верную смерть. Как? Почему?
– Верования – страшная сила, – пожимаю я плечами.
– И даже сильнее любви?
– Если верить безраздельно – наверное.
Финнир капризничает и явно собирается заплакать, тогда Сейдж под накидкой прикладывает его к груди. Малыш причмокивает и сразу успокаивается.
– Амазы разрешили ему пересечь границу в уплату старого долга, – поясняет Сейдж. – Во время войны ву трин и амазы были союзниками, и ву трин понесли большие потери. Поэтому теперь ву трин потребовали от амазов вернуть долг – ненадолго спрятать нас с Финниром здесь. Это… особый случай.
– Сколько ты ещё пробудешь здесь? – спрашиваю я.
– Недолго, – качает она головой. – Скорее всего, мы отправимся к ликанам, но это ещё не решено, идут переговоры. Ву трин создают рунический портал, чтобы переправить нас в земли Ной, минуя пустыни, но это очень сложно и требует времени. Когда всё будет готово, мы отправимся на восток.
И Сейдж тоже уедет.
