В России, только что проделавшей революцию против царизма во имя свободы и равенства, в России, сразу ставшей демократической республикой по ее фактическим политическим учреждениям, особенно бьет в глаза народу, особенно вызывает недовольство, раздражение, озлобление и возмущение масс, что легкость обхода «хлебных карточек» богатыми все видят. Легкость эта особенно велика. «Под полой» и за особенно высокую цену, особенно «при связях» (которые есть только у богатых), достают все и помногу. Голодает народ. Регулирование потребления ограничивается самыми узкими, бюрократически-реакционными рамками. Со стороны правительства нет и тени помышления, ни тени заботы о том, чтобы поставить это регулирование на началах действительно революционно-демократических. От хвостов страдают «все», но… но богатые посылают прислугу стоять в хвостах и нанимают даже для этого особую прислугу! Вот вам и «демократизм»!
Революционно-демократическая политика во время неслыханных бедствий, переживаемых страной, для борьбы с надвигающейся катастрофой, не ограничилась бы хлебными карточками, а добавила бы к ним, во-первых, принудительное объединение всего населения в потребительные общества, ибо без такого объединения контроль за потреблением полностью провести нельзя; во-вторых, трудовую повинность для богатых, с тем чтобы они обслуживали бесплатно эти потребительные общества секретарским и другим подобным трудом; в-третьих, раздел поровну между населением действительно всех продуктов потребления, чтобы тягости войны распределялись действительно равномерно; в-четвертых, организацию контроля такую, чтобы потребление именно богатых контролировали бедные классы населения.
Создание действительного демократизма в этой области, проявление действительной революционности в организации контроля как раз наиболее нуждающимися классами народа было бы величайшим толчком к напряжению каждой наличной интеллигентной силы, к развитию действительно революционной энергии всего народа. А то теперь министры республиканской и революционно-демократической России совершенно так же, как их собратья во всех остальных империалистских странах, говорят пышные слова об «общем труде на пользу народа», о «напряжении всех сил», но именно народ видит, чувствует и осязает лицемерность этих слов.
* * *
Вопрос о повышении твердых цен на хлеб имеет также другую сторону. Это повышение означает новое хаотическое увеличение выпуска бумажных денег, новый шаг вперед процесса усиления дороговизны, усиление финансового расстройства и приближение финансового краха. Все признают, что выпуск бумажных денег является худшим видом принудительного займа, что он ухудшает положение всего сильнее именно рабочих, беднейшей части населения, что он является главным злом финансовой неурядицы. И именно к этой мере прибегает поддерживаемое эсерами и меньшевиками правительство Керенского!
Для серьезной борьбы с финансовым расстройством и неизбежным финансовым крахом нет иного пути, кроме того революционного разрыва с интересами капитала и организации контроля действительно демократического, т. е. «снизу», контроля рабочих и беднейших крестьян за капиталистами, – того пути, о котором говорит все наше предыдущее изложение.
Необъятный выпуск бумажных денег поощряет спекуляцию, позволяет капиталистам наживать на ней миллионы и создает громадные трудности столь необходимому расширению производства, ибо дороговизна материалов, машин и проч. усиливается и идет вперед скачками. Как помочь делу, когда приобретаемые спекуляциею богатства богатых скрываются?
Можно ввести подоходный налог с прогрессирующими и очень высокими ставками для крупных и крупнейших доходов. Наше правительство, вслед за другими империалистскими правительствами, ввело его. Но он остается в значительной степени фикцией, мертвой буквой, ибо, во-первых, ценность денег все быстрее и быстрее падает, а, во-вторых, утайка доходов тем сильнее, чем больше источником их является спекуляция и чем надежнее охранена коммерческая тайна.
Чтобы сделать налог действительным, а не фиктивным, нужен действительный, не остающийся на бумаге контроль. А контроль за капиталистами невозможен, если он остается бюрократическим, ибо бюрократия тысячами нитей сама связана и переплетена с буржуазией. Поэтому в западноевропейских империалистских государствах, все равно и в монархиях и в республиках, финансовое упорядочение достигается лишь ценой такого введения «трудовой повинности», которое создает для рабочих военную каторгу или военное рабство.
Реакционно-бюрократический контроль – вот единственное средство, которое знают империалистские государства, не исключая и демократических республик, Франции и Америки, для сваливания тяжестей войны на пролетариат и на трудящиеся массы.
Основное противоречие нашей правительственной политики состоит именно в том, что приходится проводить – дабы не ссориться с буржуазией, не разрушать «коалиции» с ней – реакционно-бюрократический контроль, называя его «революционно-демократическим», обманывая на каждом шагу народ, раздражая и озлобляя массы, только что свергнувшие царизм.
Между тем именно революционно-демократические меры, объединяя в союзы как раз угнетенные классы, рабочих и крестьян, как раз массы, – давали бы возможность установления самого действительного контроля за богатыми и самой успешной борьбы с утайкой доходов.
Стараются поощрять чековое обращение для борьбы с чрезмерным выпуском бумажных денег. Для бедных эта мера не имеет значения, ибо беднота все равно живет со дня на день, все равно в неделю завершает свой «хозяйственный оборот», возвращая капиталистам те скудные гроши, которые ей удается заработать. Для богатых чековое обращение могло бы иметь громадное значение, оно позволило бы государству, особенно в связи с такими мерами, как национализация банков и отмена торговой тайны, действительно контролировать доходы капиталистов, действительно облагать их налогом, действительно «демократизировать» (а вместе с тем и упорядочить) финансовую систему.
Но помехой тут является именно боязнь нарушить привилегии буржуазии, разорвать «коалицию» с ней. Ибо без мер истинно революционных, без серьезнейшего принуждения, капиталисты никакому контролю не подчинятся, своих бюджетов не откроют, запасы бумажек не сдадут «под отчет» демократического государства.
Объединенные в союзы рабочие и крестьяне, национализируя банки, вводя чековое обращение как обязательное по закону для всех богатых людей, отменяя торговую тайну, устанавливая конфискацию имущества за утайку доходов и т. п., могли бы с чрезвычайной легкостью сделать контроль и действительным и универсальным, контроль именно за богатыми, контроль именно такой, который вернул бы казне выпускаемые ею бумажные деньги от тех, кто их имеет, от тех, кто их прячет.
Мы не замечаем даже обыкновенно, до какой степени глубоко въелись в нас антидемократические привычки и предрассудки насчет «святости» буржуазной собственности. Когда инженер или банкир публикует доходы и расходы рабочего, данные о его заработках и о производительности его труда, это считается архизаконным и справедливым. Никто не думает усматривать в этом посягательство на «частную жизнь» рабочего, «сыск или донос» инженера. Труд и заработок наемных рабочих буржуазное общество рассматривает своей открытой книгой, куда всякий буржуа вправе всегда заглянуть, всегда разоблачить такую-то «роскошь» рабочего, такую-то будто бы «лень» его и т. п.
